Коллберг вырвался и прыгнул к панели управления, ударив по выключателю микрофона.

– Майклсон! – завопил он.

Его голос раздался в динамиках: Кейн все еще был на связи, хотя и лежал уже на платформе переноса рядом с остальными.

– Я убью тебя за это! Убью!

Когда полицейские наконец скрутили его и потащили прочь, он услышал шепот мыслеречи Кейна в динамиках:

– Да, и скоро.

В ослепительном свете направленных на платформу переноса юпитеров волосы Ма'элКота образуют нимб вокруг головы. Я не могу разглядеть выражения его лица и только рад этому; мне вполне хватает ужаса в его голосе, когда он видит ряды безликих виртуальных кресел и полулежащих в них зомби.

– Твой мир… – шепчет он, – О, забытые боги, ты забрал меня в свой ужасный мир…

И это не инстинктивная ксенофобия, не безумный страх глупого туземца; это даже не ощущение чуждости Земли – нет, не это его пугает.

Его пугает узнавание.

Он говорит по-английски.

Воспоминания Ламорака – Карла тасуются в его мощном мозгу; он видит, что его мир. Поднебесье – царство жестокости, боли и внезапной смерти, – всего лишь сон, рай по сравнению с тем, куда он попал.

Я водворил его в ад.

Я не могу представить себе ужас, который он испытывает, но это меня не слишком волнует.

Умолкший, вероятно, навеки, Косалл все еще торчит из моего живота. У моих ног на платформе лежит труп Берна,

Я победил.

Ма'элКот нагибает сильную шею, чтобы посмотреть на нас.

– Ты уничтожил меня. За что, Кейн? Его испуг прорывается в голосе.

– Зачем ты сделал это со мной?

Я пожимаю плечами. Это больно.

– Потому что тебе не повезло и ты оказался не на той стороне, где была Пэллес Рил.

Высоко над нами раздается хлопок – открываются двери Кавеа. Ко мне едет бригада медиков: какой-то сообразительный техник догадался-таки вызвать их.

На мои щеки льется теплый соленый дождь. Это слезы Пэллес.

– Держись, – говорит она. – Пожалуйста, держись. Я пытаюсь сжать ее руку, но вокруг опять смыкается темнота.

– Не уходи.

– Не уйду, клянусь.

Ма'элКот кажется потерянным и очень-очень молодым.

– А что потом? Что будет со мной?

Я не отвечаю, это меня не касается.

Наверное, я все еще на связи; никто, конечно, не позаботился отключить ее. Ну что ж, вы все окажетесь вместе со мной в темноте.

Шенна нагибается и прижимает свою теплую щеку к холодной моей. Она шепчет мне на ухо:

– Держись, Кейн.

– К черту Кейна! – отвечаю я, превозмогая боль. – Забудь эту сволочь. Зови меня Хэри.

И опускающаяся ночь плавно переходит в зарю. Я неторопливо иду к свету.

– Один раз в час по всему миру идет одна и та же передача. Волосы, естественно, великолепно уложены, на точеных скулах лежит загар, точь-в-точь как у праздножителей. Однако в тонких, едва заметных морщинках у блестящих глаз прячется холодное бешенство, а на губах, открывающих великолепные зубы, чуть заметное горькое презрение.

– Здравствуйте, я Бронсон Андервуд. Будучи ведущим «Свежего Приключения», за последние десять лет я рассказал вам обо всех лучших работах Студии по всему миру. Сегодня я рад представить вам особое предложение оттуда, где все и началось, – из Студии Сан-Франциско – эксклюзивный набор «Ради любви Пэллес Рил».