– Я узнаю тайну Кейна, – тихо произнес он. – Как ты ухитрился держать меня эти несколько дней. Когда я призвал тебя, ты призвал меня; ты обратил мою хватку против меня, сковав мне руки. Однако теперь ты снова у меня в руках, и я завладею тобой целиком и полностью, как завладел твоими глупыми слугами-актирами. Я разверну свою Силу и овладею твоим сознанием, когда оно начнет покидать твой умирающий мозг. Я схвачу его, словно гончая, учуявшая запах дичи. Я прочту твою память, словно книгу. Я узнаю правду, и эта правда навсегда освободит меня.

– Л-л… – Хэри напряг жилы на шее, пытаясь заговорить сквозь незримую преграду.

Ма'элКот приблизился и наклонился к нему, чтобы лучше слышать.

– Что?

– Л-ламорак…

– М-да, – ответил, выпрямляясь, Ма'элКот. – Спасибо. Спасибо, что напомнил. Ламорак ведь тоже один из вас, актиров. Его память тоже может оказаться полезной.

Он оглядел арену довольным взглядом.

– Ну, где он там прячется?

Император пошел через поле, усеянное трупами и стонущими ранеными. Конный офицер, каким-то образом удержавшийся на лошади, приблизился, видимо, просил инструкций, однако Пэллес не расслышала ответа. Офицер отдал приказ своим людям. Через широкие ворота вошла колонна вооруженных пехотинцев с пиками и арбалетами. Офицер и к ним обратился с неким распоряжением. Они рассыпались по полю, помогая раненым, а также поднялись к скамейкам – наводили порядок, обезоруживали растерянных вояк и приказывали перепуганным горожанам оставаться, на местах.

Хэри изогнул спину.

Он повел глазами и снова заставил себя заговорить.

– Ламорак предал тебя Котам.

– Что? – завизжал Коллберг. – Этот ублюдок! – бесновался он. – Этот недоделанный работяга! Как он смеет!

Администратор стоял у кресла и грозил дрожащим кулаком экрану.

– Ты что, сволочь, делаешь? Это же прямая трансляция! Он так разбушевался, что по лицу потекли струйки пота, а в уголках толстых губ выступила белая пена. Ровный голос за его плечом спросил:

– Что вас так расстроило, администратор?

– Я… меня ничего не…

О, если бы только шум в голове унялся! Сможет ли Майклсон сказать еще что-нибудь, чему не помешали бы условия договора? Господи, да ведь Совет попечителей следит за всем происходящим! Сможет ли он скомпрометировать Студию?

Коллберг затрясся всем телом и стал таращиться на красный светящийся переключатель аварийного переноса, словно это было дуло ружья, нацеленное ему в лоб.

Пэллес смотрит на меня из сгущающейся темноты.

– Да, Кейн, я знаю.

Мир исчезает – кажется, я на мгновение вырубился. Но мы все еще здесь, на арене.

Не сработало.

Я прошел этот путь… отдал жизнь…

И ничего не вышло.

Наверное, я зря думал, что этот мешок дерьма сдержит свое обещание.

Становится холодно, по-настоящему холодно, как часто бывает в это время года в Анхане. Я снова пытаюсь найти слова, которые приведут нас домой.

– Он должен был, – выталкиваю я из себя. – По контракту… его контракт…

– Ш-ш… – говорит она, гладя меня по голове. – Все в порядке. Тише.

Какое там в порядке…

Темнота.

Я снова выныриваю к свету.

Мы все еще на арене. Пора заканчивать с этим делом.