(Так что нет ничего странного в том, что в августе 1991-го многие «перестройщики» и «демократы», подбивавшие «массы» на штурм главного здания КГБ на Лубянке, прежде всего кричали о том, что следует уничтожить архивы «преступной организации».) Не зря очень быстро родился циничный анекдот: психиатр и кагэбэшник, попивая пивко, смотрят по телевизору прямую трансляцию с Первого съезда народных депутатов (люди постарше должны помнить этот балаган) и восклицают наперебой:

– Этот – мой!

– А вот этот – мой!

Большинство революций, не обязательно в России, полны чисто шизофренических эпизодов. В истории Февральской числится и такой: из полицейского питомника вывели всех собак во главе с Трефом и, обильно их украсив красными лентами и бантами, торжественно провели по главным улицам. Лично мне смысл этой клиники решительно непонятен.

(Легендарный Треф умрет от голода в Гражданскую, как и многие его четвероногие «коллеги». После Октября питомник оказался практически заброшен, его сотрудники разбежались – все они были штатными полицейскими, которых новая власть преследовала самым активным образом, и те, кто не успел скрыться, попадали за решетку, а то и под расстрел. У созданной только в октябре восемнадцатого Рабоче-крестьянской милиции (так она официально первое время именовалась), едва-едва становившейся на ноги, попросту не доходили руки до служебных собак. Широкое развитие служебного собаководства начнется только во второй половине двадцатых годов, а еще больший размах, вплоть до выведения новых пород вроде черного терьера, произойдет, когда подключится великий прагматик Л. П. Берия, успешно осуществивший множество самых разных проектов, не имевших отношения к госбезопасности.)

И начался всеобщий бардак. Возможно, окажись на месте Временного другое, более вменяемое правительство, его удалось бы избежать. Но другого не нашлось… «Временные» развалили все, до чего только могли дотянуться: полностью снесли сверху донизу систему государственного управления с помощью печально знаменитого «Приказа № 1» (создание которого иные до сих пор безосновательно приписывают большевикам) и «Декларации прав солдата», разложили армию. Устроили такой хаос, что до сих пор идут споры: идиоты они были или иностранные агенты?

Но начали они с правоохранительных структур. Уже в первых числах марта вышли постановления о ликвидации Корпуса жандармов и упразднении Департамента полиции. Прокуратуру и суд «реформировали» так, что от них мало что осталось. Каким-то чудом уцелела военная контрразведка, но она решала свои специфические задачи, поддерживать общественный порядок и бороться с преступностью не могла – в первую очередь оттого, что ее сотрудников этому никто никогда не учил…

На перекрестках вместо прежних городовых, обученных джиу-джитсу и стрельбе, стояли студенты с нечищенными (а то и незаряженными, а то и неисправными) винтовками и революционные барышни с отнятыми у городовых тупыми шашками (ну, боялись девушки брать в руки огнестрел, что поделать). Толку от них, как от патрульно-постовой службы, не было ни малейшего. Как язвительно писал один русский, а впоследствии советский классик, к этаким студентам бандиты и воры запросто подходили прикурить, и вряд ли преувеличивал. Своими глазами видел то веселое времечко.