Наша помолвка с Ричардом состоялась в год смерти королевы Виктории, и я согласилась терпеливо ждать несколько лет, пока он накопит достаточную сумму, чтобы переехать в Австралию, где множество британцев в те годы находили трудную, но, при должных усилиях, блистательную судьбу.

Я готова была ждать Ричарда сколько угодно, работая всё это время в чужих семьях и подчиняясь чужим правилам. Иногда это было совершеннейшей мукой, ведь меня воспитывали как богатую наследницу, а вовсе не как прислугу неопределённого статуса, которой, безусловно, являлись гувернантки и наставницы в Британии тех лет.

Каждый месяц унижений, каждое письмо приближали меня к будущему счастью. Только эта вера помогала мне держаться несломленной в те годы, ведь в целом свете у меня не было никого, кроме Ричарда.

Когда во время короткой встречи в тысяча девятьсот четвёртом году он сообщил мне, что глубоко сожалеет, но разрывает помолвку со мной из-за неких новых обстоятельств, мне стоило невероятных, нечеловеческих усилий сохранить выдержку и выведать у него правду.

Несомненно, Ричард испытывал сильнейшее чувство вины передо мной, именно благодаря этому он и позволил себе откровенно рассказать мне о той женщине, на которой обещал жениться много лет назад, до того, как встретил меня.

Вирджиния Вордсворт стала для меня олицетворением зла, ведь она собиралась похитить у меня то, что я считала своим. Желанного мужчину, обеспеченное будущее уважаемой хозяйки дома, рождённых от любимого человека детей.

Ничуть не оправдывая себя, всё же должна сказать, что чудовищная мысль об убийстве не сразу посетила меня. Скорее, виной этому причудливое стечение обстоятельств, благодаря которым это страшное намерение получило осуществление.

Газета с объявлением о найме гувернантки в девонширское поместье попала ко мне в руки случайно. Тогда я жила в большой семье Престонов, на окраине Лондона. Главой семьи, генералом в отставке Мэтьюзом Престоном, в доме был заведён строжайший порядок, которому должны были следовать все домочадцы и слуги. Но как выяснилось позже, трое мальчиков-погодков, к которым я была приставлена в качестве гувернантки, отличались дурным нравом, непослушанием и лицемерием. Их злобные шалости, вечное наушничество отцу и жалобы бесхарактерной матери, полностью подчинявшейся мужу, вынудили меня искать другое место.

Так я попала в дом Вирджинии и Генри Вордсвортов. Сколько молитв, сколько жарких молитв я посылала тогда Богу, умоляя его очистить моё сердце от скверных и чудовищных желаний! Мне стоило тогда сразу же уехать оттуда, уехать вообще из Англии и никогда не возвращаться, но семена зла уже глубоко проросли в моей душе.

Может быть, если бы Вирджиния Вордсворт была достойна моей симпатии, если бы она не оказалась такой, какой она была… Кто знает, что было бы тогда? Будто предчувствуя угрозу, она всякий раз старалась унизить меня, указать мне на моё место в её доме, сделать мою жизнь в нём невыносимой.

Разумеется, я была в курсе её тайного побега, ведь я читала все письма, которые она писала Ричарду и получала от него. Подглядывая, подслушивая, шпионя за ней и её сестрой, я была отвратительна сама себе, но винила за происходящее именно Вирджинию.