Грузовики въехали на поле. Из одного высыпали солдаты и выстроились в шеренгу. Потом появились следующие машины, покачивая брезентовыми тентами. Из тени каштанов показалась колонна людей. Они бежали, падали и поднимались, тащили с собой какие-то чемоданы, толкали тележки. Солдаты впихивали людей в грузовики. Все это происходило так быстро, что Геновефа не поняла смысла события, свидетелем которого стала. Она поднесла руку к глазам, потому что ее слепило заходящее солнце, и только тогда увидела старого Шлома в расстегнутом халате, светловолосых детей Герцев и Кинделей, пани Шенберт в голубом платье, ее дочь с младенцем на руках и маленького раввина, которого поддерживали за плечи. И увидела Эли, совершенно отчетливо, он держал за руку своего сына. А потом произошло какое-то замешательство, и толпа разорвала шеренгу солдат. Люди разбегались во все стороны, а те, что были уже в грузовиках, выпрыгивали оттуда. Геновефа краем глаза увидела огонь у отверстия дул, и тут же ее оглушил гром автоматных очередей. Фигурка мужчины, с которого она не спускала глаз, зашаталась и упала, так же как и другие, как многие другие. Геновефа выпустила из рук ведро и вошла в реку. Течение теребило ее юбку, подкашивало ноги. Автоматы затихли, словно устали.

Когда Геновефа стояла на другом берегу Черной, один заполненный грузовик уже ехал в сторону дороги. В другой садились люди, в полной тишине. Она видела, как они подавали друг другу руки. Один из солдат одиночными выстрелами добивал лежащих. Тронулся очередной грузовик.

С земли вскочила фигура и пыталась бежать в сторону реки. Геновефа тут же узнала Рахель Шенберт, ровесницу Миси. Она держала на руках младенца. Один из солдат присел на колено и не торопясь целился в девушку. Она неуклюже пыталась петлять. Солдат выстрелил, и Рахель замерла. Несколько секунд качалась, а потом упала. Геновефа смотрела, как солдат подбежал и ногой перевернул ее на спину. Потом выстрелил в белый кулек и вернулся к грузовикам.

Ноги под Геновефой подкосились, так что она должна была стать на колени. Когда грузовики отъехали, она с трудом поднялась и двинулась через луга. Ноги у нее были тяжелыми, каменными, не хотели слушаться. Мокрая юбка тянула к земле.

Эли лежал, уткнувшись в траву. Геновефа впервые за много лет увидела его снова вблизи. Она села около него и уже никогда больше не стояла на собственных ногах.

На следующую ночь Михал разбудил Павла, и они вместе куда-то пошли. Мися уже не могла уснуть. Ей казалось, что она слышит выстрелы, далекие, ничьи, зловещие. Мать лежала на кровати неподвижно, с открытыми глазами. Мися проверяла, дышит ли она.

Под утро мужчины вернулись с какими-то людьми. Отвели их в подвал и заперли.

— Нас всех убьют, — сказала Мися на ухо Павлу, когда он вернулся в постель. — Поставят к стенке, а дом сожгут.

— Это зять Шенберта и его сестра с детьми. Никто больше не уцелел, — ответил он.

Утром Мися спустилась в подвал с едой. Открыла дверь и сказала «здравствуйте». Она увидела их всех: полноватую женщину, мальчика-подростка и девочку. Она не знала их. Но знала зятя Шенберта, мужа Рахели. Он стоял к ней спиной и монотонно бился головой о стену.