Официант недовольно черкнул в блокноте карандашом.

— Горячее выбрали?

— Потом решим.

— Мне в кухне надо заказать!

— Пока принеси что сказали!

Официант ушел.

— Не понравилось… — заметил Качан.

— Ничего. Перебьется.

Постепенно огляделись. Народу было немного. На круглой сцене усердствовал небольшой ансамбль — даже издалека было заметно, что музыканты все, как один, — поддаты. За соседним столом жировали гости столицы: толстяк — черноглазый, не первой молодости, с седыми усами подковой, с ним два быка — молодые, накачанные. Все трое сразу уставились на стол, за которым сидели менты. Первую рюмку выпили под минералку. Про огурцы и капусту официант и не вспомнил. Носился с тарелками к соседям, то и дело менял пепельницы, сдувал со скатерти. Поддатый ансамбль явно переусердствовал по части шума; в грохоте Карпец и старший опер не слышали друг друга.

— Официант! — позвал Карпец, Он легко дурел и быстро отходил. Это никак не отражалось на приятном, с чуть заискивающей улыбкой лице. — Про закуску забыл?

Тот продолжал кружить рядом, делал вид, что не слышит.

— Друг, подойди!..

Снова ноль внимания. Гости постарались тоже ничего не заметить.

— Вот сволочи! — Младший инспектор скрипнул зубами. — Сейчас бы автомат сюда! Дать из «АКМ» очередью…

— Близко сидим! — со знанием дела возразил Качан. — Бери «узи»!

— «Узи» мне и даром не нужен!

— В ближнем бою он хорош!

— Тогда уж «галиль»… Сто двадцать выстрелов за тридцать секунд запросто!

— Израильская подделка под «Калашникова»… Знаем! Калибр пять, пять и шесть. Как у американской «М-16» или «АК-73». У «М-16» хотя бы ствол длиннее!

Разговор шел профессиональный.

— У «галиля» еще и прицел на задней крышке ствольной коробки. Болтается, как хрен в проруби… А мушка на конце газоотвода!

— Зато фосфоресцирует!..

Сошлись на «Калашникове».

— Только «АК-76»! И хлопок тише.

Оба прошли Афган. Знали толк в таких делах.

— Не спешит, сволочь! — заметил Карпец по поводу официанта. Тот, однако, не терял времени. Побежал на сцену, переговорил с оркестром. Музыканты забацали что-то тяжелое, заунывное. Черные за соседним столом пригорюнились. Ни Качан, ни младший инспектор ничего не имели против обоих.

— Может, траур у них?

Карпец снова позвал официанта.

— Пойми, друг!

Усатый здоровяк за соседним столом что-то сказал своему визави, молодой бык взял несколько тарелок с закуской, поднялся.

— От нашего стола…

Гости явно хамили. Бык расставил перед разыскниками тарелочки: помидорчики, сыр, что-то национальное, острое даже по виду. Вернулся к себе за стол. Тотчас, словно из-под земли, перед соседями возник официант, что-то шепнул — гости столицы обидно засмеялись.

— Сказал им, кто мы…

Карпец, словно того и ждал, аккуратно осушил рюмку. Поправил галстук.

— Сейчас будет бутылка!

— Не стоит!

— Нельзя, чтобы тебе ссали на голову…

Не переставая улыбаться, младший инспектор подошел к соседнему столу, цепко ухватил здоровяка за галстук, притянул к тарелке. Усатый провел носом над огромной, как лопата, натуральной отбивной. Быки вскочили, но хозяин, не поднимая головы, что-то буркнул. Быки стояли, не смея пикнуть. Карпец был небольшого роста, крепкий, медлительный на вид.