Догнав контрразведчика, Алексеев придержал его за плечо:

– Не какой-то, Серега, а достаточно серьезный. Знаешь, я тут еще кое-чего вспомнил – не было в боевой истории отряда «Ворон» сегодняшнего нападения на штабной эшелон, об этом после войны наверняка бы подробно написали – мол, крупный успех местного партизанского движения, все дела. Значит, что-то всерьез изменилось, как-то иначе пошло. Понимаешь?

Резко остановившись, Шохин, прищурившись, внимательно взглянул морпеху в глаза:

– Думаешь?

– Практически уверен. Мы уже что-то изменили в истории, и именно поэтому эти офицеры на сутки застряли на станции, попав под сегодняшний удар. А наш рейд к Новороссийску может еще больше изменить.

Контрразведчик медленно кивнул:

– Надеюсь, ты не ошибаешься, очень надеюсь. Все, пошли, вон наш провожатый. После поговорим…

Надолго бой не затянулся. Спустя полчаса последние фрицы, укрывшиеся в железнодорожных мастерских, сложили оружие; румыны же сдались еще раньше. И тех, и других уцелело совсем немного, меньше полутора десятков – с противником бойцы не церемонились, предпочитая уничтожать на месте, поскольку тактика партизанской войны взятия пленных не предусматривала. Четверых захваченных при штурме эшелона фашистских офицеров это, понятно, не касалось, поскольку изначально являлось частью поставленной командованием боевой задачи.

Собственно, на этом операция благополучно бы и завершилась… если бы не появившиеся «гости», с приходом которых все встало буквально с ног на голову…

Отыскать командиров отрядов оказалось не слишком сложно – непосредственно в бою они участия не принимали, координируя действия бойцов из импровизированного штаба, в качестве которого был выбран полуразрушенный во время недавней бомбардировки пакгауз, один из нескольких на территории станции.

Сказать, что майор Ардашев удивился внезапному появлению оставленного на базе старого товарища, значит не сказать ничего. Филимонов удивился ничуть не меньше, поскольку никак не ожидал увидеть в глубоком вражеском тылу одного из своих бывших кураторов, полгода назад занимавшихся организацией местного партизанского движения. Да еще и в подобном виде: взбудораженного боем, со сбитыми до крови костяшками правой руки, сползшей набок повязкой из нескольких туров грязного бинта на голове и с остро воняющим свежей пороховой гарью «ППШ» в руках – уже на подходе к заветному пакгаузу Шохин с морпехом и проводником практически лоб в лоб напоролись на троих гитлеровцев. Короткая перестрелка, плавно перешедшая в рукопашную, завершилась не в их пользу, но нервы фрицы потрепать успели.

А вот стоящего за спиной старого знакомца бойца с трофейным автоматом Филимонов раньше ни разу не видел, хоть опытным взглядом мигом определил, что тот отнюдь не простой красноармеец, а наверняка командир, скорее всего – тоже из органов.

На то, чтобы обрисовать ситуацию, Шохину хватило пяти минут.

Как и предполагал Степан, с ходу принимать предложение контрразведчика партизаны не спешили.

– Это как же так, товарищ капитан госбезопасности? – растерянно пробормотал Ардашев, переглянувшись с командиром «Ворона». – На базе ведь раненые остались и гражданские из местных. Неужто бросить их?