Немая сцена «вы нас не ждали, а мы приперлися», не продлилась и пары секунд: револьвер осназовца вновь резко прощелкал, выплевывая остроконечные пули[22], раз, другой – и пулеметный расчет перестал существовать. Убедившись, что товарищ справился (два выстрела – два трупа, причем входные отверстия у обоих чуток пониже среза каски – стрелял осназовец и на самом деле выше всяких похвал), Алексеев крутнулся, проверяя заднюю часть комнаты. А вот и третий, сидит у полуразрушенной дальней стены, перед ним – раскрытый патронный ящик, обрывки картонных упаковок, в руках – наполовину снаряженная лента. И поистине непередаваемое словами удивление на давненько небритом, поросшем неопрятной рыжеватой щетиной лице.

«Шпагин» звонко хлопнул одиночным, плюнув вверх и вправо стреляной гильзой, и третий номер отправился следом за камрадами.

– Все, – прокомментировал Гускин, опуская револьвер, – кончились фашисты. Пулемет берем?

– Да куда мы с этой дурищей? Погнали, Леша, нам еще с самоходкой разбираться…

– Готов, командир? – слегка нервно осведомился осназовец: вблизи от затаившейся в капонире самоходки танкобоязнь снова дала о себе знать. Пока сидел за рычагами трофейной «четверки», ничего подобного не было и в помине, а вот сейчас… фобия она такая штука, труднопредсказуемая.

– Как пионер. – Степан разогнул усики на предохранительной чеке первой гранаты, приготовил вторую. Если все пойдет по плану, она понадобится чуть позже, если же нет? Тогда, понятно, снова придется действовать по обстоятельствам, чего бы категорически не хотелось. – Леша, ты это, выдыхай, бобер, выдыхай!

– Чего?

– Да не важно. Расслабься, Лех! Не опасна для нас эта железяка, точно говорю! Ну, начали?

– Начали, – скорчив страдальческую гримасу, кивнул Гускин. – Бросай.

Выдернув кольцо, Степан почти без замаха перекинул «эфку» через рубку StuG-III. Ребристое «яйцо», скатившись по стенке капонира, плюхнулось под гусеницу с противоположного от товарищей борта. Бухнуло, подбросив вверх клуб сизого дыма и комья выдранной взрывом земли, несколько осколков противно взвизгнуло, уходя рикошетом от брони. Не дожидаясь команды, старший сержант рванулся вперед, забираясь на штурмгешутц со стороны кормы, морпех рванул следом, успев заметить затаившегося в руинах Ковалева. С красноармейцем все оказалось в порядке, прикрывает, хотя мог бы и получше замаскироваться – торчит, как прыщ на известном месте.

Несколько раз грохнув затыльником приклада о броню, осназовец заорал:

– Die Russen gingen von hinten herum! Ich zeige dir, wie man geht! Sonst verbrennen sie sie mit Granaten![23]

Спустя пару секунд приподнялись, лязгнув запором, створки люка заряжающего:

– Was?!

– Хренас! – жизнерадостно осклабился Гускин, одновременно с морпехом рывком распахивая половинки люка. Ткнув ошарашенного танкиста кожухом ствола, Алексей нажал на спуск, выпуская в боевое отделение длинную очередь. Отшатнулся, позволяя старлею забросить внутрь гранату, и вместе с ним торопливо сиганул на землю, укрываясь за ближайшей грудой обломков. В том, что боекомплект от случайной пули или осколка взрывается главным образом в кинофильмах, Степан уже успел убедиться, но и рисковать не хотелось: к каждому правилу, как известно, прилагается и исключение. Там, под Южной Озерейкой, его «лимонка» детонации не вызвала, зато брошенная Аникеевым РГ-33 – очень даже.