Брежнев не очень любил возражения на уровне секретарей ЦК. Ни гнева, ни даже раздражения этот отказ не вызвал, но Генеральный ответил жестко:

– Доводы считаю неубедительными. Вопрос сейчас будет решаться на Политбюро.

Брежнев сидел, Демичев стоял. Весь разговор занял минуты две-три. Петр Нилович уходил расстроенный.

Главное, и в Политбюро ни у кого не возникло сомнения в том, что человек, никогда прежде не занимавшийся вопросами культуры и сам откровенно признающийся в некомпетентности, может принести пользу на новом месте. Считалось, что деятель, попавший в обойму высоких партийных руководителей, может возглавлять любое дело.

Если речь шла о ближайшем окружении, то все вопросы – кого приблизить, а кого отодвинуть – Брежнев решал сам, кандидатуры менее значительные подбирали ему помощники. Если же говорить о первых секретарях обкомов и крайкомов, то при назначении каждого из них приводили в кабинет Генерального секретаря.

Система назначения и снятия сбоев не давала. Тем не менее случались моменты, когда Брежнев чувствовал себя не совсем уютно. Хорошо помню, как он волновался перед тем, как отправить на пенсию КМазурова – первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. Член Политбюро, депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда – весь набор званий и наград. Он очень помог Брежневу, непосредственно занимаясь осуществлением пражской операции в августе 1968 года. Что уж там произошло на самом верху – не знаю. Когда мы ехали из Завидова после охоты, Леонид Ильич из машины позвонил Черненко:

– Костя, у меня предстоит разговор с Мазуровым. Об отставке… Как лучше – пригласить к себе или…

Генерального беспокоило: Мазуров – довольно немолодой, но энергичный, вдруг откажется уходить! В результате перед пленумом, прямо в зале заседаний, Брежнев побеседовал с Кириллом Трофимовичем, уговорил его обратиться в адрес пленума с просьбой об отставке. Как обычно, все прошло гладко.

А если бы не согласился? Это практически исключалось. У власти было много способов наказать неугодного или, наоборот, поощрить послушного, пусть даже снятого с высокой должности. То же назначение чрезвычайным и полномочным послом – оно могло быть и поощрением, и наказанием: смотря в какую страну. Или знаменитая инспекционная группа в Министерстве обороны, там многие безбедно доживали свой век, сохраняя важные льготы и практически ничего не делая.

Я не исключаю, что, по чьей-то подсказке убирая Мазурова, Леонид Ильич хотел с какой-то стороны обезопасить себя. Как бы он ни доверял, например, Андропову, как бы ни прислушивался к его мнению, а заместителем к нему все же приставил надежнейшего С.Цвигуна, которого знал давно, еще по работе в Молдавии. Цвигун баловался разного рода литературными сочинениями, главной темой которых была бдительность органов КГБ, пограничников. Брежнев просил меня:

– Соедини меня, Володь, с этим, как его…

– С кем?

– Ну, с писателем…

– С Цвигуном?

– Да, да.

А Цвигун ему в конце любого разговора, прощаясь, говорил с улыбкой:

– Леонид Ильич! Граница на замке!..