– Осторожно, – говорит женщина. – Демоны повсюду.

– Из-за катакомб? – гадает он. Вход в них недалеко, за заставой, которую называют Вратами Ада[29].

Она пожимает плечами.

– Сомневаюсь, что сами немцы знают, что они делают. Тут недалеко обсерватория, и в ней полным-полно астрономов из Ада. Мы все здесь видим то, что они вспоминают, когда смотрят в телескопы.

Молоко холодное, и Тибо пьет его медленно.

– Я могу для вас что-нибудь сделать? – спрашивает он.

– Просто будь осторожен.

На площади Данфер-Рошро Бельфорский лев исчез со своего постамента. Пустую платформу, на которой когда-то стояла в напряженной позе черная статуя, окружает толпа каменных мужчин и женщин, и у всех львиные головы.

Тибо среди этих оцепеневших фланеров чувствует себя счастливым. Изысканный труп что-то бормочет рядом с ним.

Сэм взволнована. Она не хочет – или не может – подойти ближе, она останавливается на краю площади. Она снимает неподвижную толпу с этой точки и с любопытством наблюдает за Тибо.

«Элиза, – думает Тибо. – Жан. Как жаль, что вас здесь нет». Впервые после Булонского леса партизану кажется, что он видит перед собой то, за что сражался.

Надо было разыграть припрятанную карту.

«Я убил своих друзей», – думает он.

Какое предательство против коллективизма, военного социализма «Руки с пером» – придержать карту для себя. Он даже не знает, что бы она сделала. Но игра – это бунт на обломках объективной случайности. По крайней мере, такой ее задумали сюрреалисты, запертые на южной вилле.

«Историки, изучающие игральные карты, – сказал Бретон, – пришли к согласию относительно того, что на протяжении веков перемены в игре всегда происходили в периоды грандиозных военных поражений». Превратить поражение в неистовую игру – вот в чем суть. В конечном итоге эта история достигла Парижа с его манифами. Бретон, Шар, Домингес, Браунер, Эрнст, Эроль, Лам, Массон, Ламба, Деланглад и Пере, творцы новой колоды. Гений, сирена и маг изгнали жалкую аристократическую ностальгию, которую воплощали в себе король, дама и валет. А джокером стал Папаша Убю с месмерической спиралью на животе.

Карты создавали и теряли, иной раз находили снова. Если военные байки несли в себе хотя бы зерно правды, птицеликий Панчо Вилья, маг революции, разыгранный каким-то ополченцем из Жеводана, спас его соратников от солдат, помыкавших демонами. В 1946 году головоногий и двухтелый Парацельс, маг замочных скважин, всплыл из Сены и затопил два корабля Кригсмарине. Фрейд, Алиса Кэрролла, туз пламени, де Сад, Гегель, Ламьель[30] с лицом жука – все они, по слухам, где-то блуждают.

У Тибо сирена замочных скважин. Работа Виктора Браунера. Женщина с двумя лицами, в накидке с оскаленной мордой ягуара. Нарисовали ее на бумаге, но потом какая-то сила перенесла незаконченный набросок со всеми лишними штрихами на карту.

Однако Тибо – слишком осторожный игрок. Он все еще не выбрался из болота угрызений совести. Он идет вместе с изысканным трупом, воплощением безумной любви[31], переживая неделю доброты[32].

– Сегодня вечером, – говорит Сэм. Они разбили лагерь в сохранившемся кафе. – Я должна сделать еще одно фото.