— Это Мертвый мир, — в сотый раз напомнила Юмми. — Нам надо идти быстрее. Здесь некого бояться, кроме самого этого мира… Что это?!

В начавшем бледнеть куске неба, случайно открывшемся над головой, среди неподвижных звезд с запада на восток ползла тусклая точка.

Юмми была неподдельно испугана. Зато Юрик, задрав голову, провожал бродячее светило с нескрываемым умилением.

— Спутник, — снисходительно объяснил он. — Надо же, некоторые еще летают. Видишь, яркость меняет, кувыркается, значит… Не боись, это не злой дух.

— Здесь нет злых духов. Даже Хуур-Уш не заглядывает в Мертвый мир. Это… тоже сделали люди?

— Угу. Делов-то… У нас тоже так умеют.

— Умеют делать бродячие звезды?

Юмми передернуло.

— Идем…

Лишь когда совсем рассвело и звезды, как неподвижные, так и бродячие, исчезли, она добавила:

— Когда вернемся, нам придется очиститься по большому обряду. Огнем, водой и дымом. И принести жертву Матери-Земле.

— Огнем — это как? — обеспокоенно спросил Юрик.

— Перепрыгнешь голым через костер, только и всего.

— Тьфу! Я-то думал…

Настроение мало-помалу улучшалось, несмотря даже на голод и жажду. Оно не испортилось и после того, как Юрик, споткнувшись о незаметный под опавшей листвой корень, ласточкой нырнул вперед, ушиб раненую руку и набрал полную пазуху лесной трухи.

— …!

— Люди из Запретного мира не умеют ходить, — скучно констатировала Юмми.

— Зато мы много чего другого умеем, — возразил Юрик, ощупывая ноющую руку.

— Другого нам сейчас не надо…

— Много ты понимаешь, — буркнул Юрик по-русски. — О! — и брови его поползли вверх, а нога заелозила вправо-влево, расшвыривая прелую листву. — Ты сюда глянь! Это ж не корень, это я о рельс споткнулся! Ха!.. Тут железная дорога, сечешь?

Ничего туземка не секла, разумеется. Для нее обыкновенный ржавый рельс был очередным опасным предметом из Мертвого мира, только и всего. Где ей понять ностальгию культурного человека по заурядной ржавчине, раз она ее вообще никогда в глаза не видела — штангист и тот свое оружие время от времени песочком драит и бараньим салом смазывает. Вони хватает, а ржавчины нет и пятнышка.

— Пойдем туда, — решил Юрик, прикинув направление. — По железке выйдет быстрее.

Юмми не воспротивилась — как всегда, когда муж не испытывал колебаний, — но ни за что не соглашалась ступить ногой на рельс и, судя по ее настороженному виду, ежесекундно ждала подвоха. А Юрик с удовольствием отметил, что идти по железнодорожной однопутке все-таки проще, чем трещать буреломами в лесу, хоть и заросла она безобразно: тут и кусты, и целые деревья, сумевшие пустить корни поверх щебеночной отсыпки, — зато и шпалы вросли в грунт так, что не споткнешься!

А главное — и туземка это видит — вон там, после поворота, дорога свернет точнехонько к Плешивой горе! И если там не окажется туннеля — значит, очень не повезет…

Лишь однажды, когда колея пересекла уже хорошо знакомую голую пустошь, Юмми потребовала обойти опасное место, и Юрик, ворча, подчинился. Впрочем, пустошь не была такой уж пустой: рядом с однопуткой одиноко лежал на боку ржавый насквозь локомотив без состава, неведомо какой силой спихнутый под низкий откос. Одно из стекол кабины машиниста было цело.