Зависнув на полпути в воздухе, он недоуменно выпучил глаза и разинул рот. Что помешало ему добраться до Антонова? Какая сила остановила в наклонном положении, не позволяя ни навалиться на противника, ни выпрямиться… ни даже вдохнуть толком?

— Га? Га? Га?

Издавая невразумительные сипящие звуки, Лось продолжал нависать над Антоновым, вяло шевеля пальцами вытянутых вперед рук. Из его груди торчал багор, за который держался Антонов, упирающий древко в пол. Прием был позаимствован у смельчаков, ходивших на медведя с рогатиной. Подняв зверя на дыбы, они ложились на спину, тем самым подманивая его к себе. В решающий момент выставлялась рогатина. Напоровшись на нее, медведь в пылу схватки не замечал этого, продолжая наваливаться на острия всем своим весом. Так и подыхал, не понимая, что убивает себя сам.

Примерно то же самое произошло с Лосем. Он все еще пытался дотянуться до горла Антонова, когда его глаза подернулись пленкой и утратили зрение в мире этом, чтобы увидеть нечто запредельное, недоступное обычному восприятию. И, надо думать, увиденное потрясло Лося до глубины души, потому что он тихонько ахнул и застыл.

Потом шея перестала удерживать его голову, и она бессильно свесилась, как и руки, так и не дотянувшиеся до врага. Изо рта Лося выкатился и повис, растягиваясь, красный сгусток, похожий на расплавленный сургуч.

Антонов поспешно откатился в сторону, позволив трупу падать как попало. Он собирался найти взглядом Павлину, чтобы сказать ей что-нибудь успокаивающее, когда заметил Темногорскую, стоящую возле нагромождения коробок с пиротехникой. В левой руке, отведенной как можно дальше от лица, она держала здоровенный реактивный патрон из пластика. Из трубки свисал шелковый шнур с колечком. Прежде чем дернуть за него, Темногорская злорадно улыбнулась и погасила свет.

Началось настоящее светопреставление. Вслед за первой ракетой, с шипением носящейся в замкнутом пространстве, последовала вторая, третья, четвертая. Вокруг бабахало, гремело, трещало и фыркало. Повсюду разлетались огненные шары и сыпались фонтаны разноцветных искр. Полыхало розовым, желтым, красным, полыхало бледно-голубым и ядовито-зеленым, полыхало так, что глазам было больно смотреть и Антонов, потерявший ориентацию, мог только заслонять собой выход, пригнувшись и прикрывая голову руками.

Тот, кто пускал новогодние салюты или хотя бы присутствовал при этом, хорошо представляет себе, что могло бы получиться из этого не под открытым небом, а в помещении. По-видимому, Темногорская подожгла фитили сразу нескольких наборов петард, потому что световое шоу не прекращалось несколько минут. А когда пальба и взрывы прекратились, все оказалось затянуто удушливым сизым дымом.

Уткнувшись лицом в сгиб локтя, Антонов бросился туда, где стояла Темногорская, но ее там уже не было. Вопя от досады, он ударился плечом в дверь с черепом, костями и молнией, потом рванул ее на себя, заранее зная, что все напрасно. Темногорская предусмотрела даже самое неблагоприятное для себя развитие событий. Ослепительный фейерверк помог ей незаметно скрыться за железной дверью, которая, разумеется, теперь была заперта изнутри.