– По их часам в десять сорок три, но они на две минуты спешат. Так что в десять сорок одну.

– Вряд ли я мог оказаться в двух местах одновременно, так?

Могилевский хмуро глянул на меня и криво усмехнулся:

– Мы посекундную проверку сделать можем.

– А я сделал, – влез в разговор Варламов. – Машина пересекла перекресток через двадцать секунд после вызова.

– Вот как? – удивился дознаватель и оглядел бульвар. – Где разворачивался?

– Прямо тут.

Могилевский переглянулся с подчиненным и уставился на меня:

– Тогда, получается, грабители должны были зайти внутрь, как только машина отъехала от салона! Точно никого не было?

– Там рельсы, поэтому не отвлекался и по сторонам не смотрел.

Дознаватель выругался.

– А теперь, Вячеслав Владимирович, поскольку вы были в магазине непосредственно перед грабителями, придется пройти внутрь и рассказать нам обо всех изменениях. Варламов, протоколируй.

– Только не натопчите там! – крикнул криминалист. – И не трогайте ничего, еще отпечатки пальцев снимать!

Я вслед за Могилевским поднялся на крыльцо салона и не удержался от не относящегося к делу вопроса:

– А камеры на всех улицах стоят?

– Какой! – досадливо махнул рукой дознаватель. – Кроме Южного бульвара, почти нигде нет. Торговый Союз с финансированием тянет.

Варламов открыл дверь, запуская нас внутрь, и первое, что бросилось в глаза, – это опустевшие витрины. Грабители унесли абсолютно все. Пол был усыпан мелкими осколками рассаженных стекол. Касса стояла открытой, на прилавке в беспорядке валялись выписанные чеки.

Ага! Вот как на меня вышли!

По чеку.

– Зачем было разбивать стекла? – удивился я. – Могли взять у консультанта ключи от витрин.

– Запиши! – приказал подчиненному Могилевский. – Товар был на месте, когда вы уходили?

– Разумеется!

– Много было свободных мест?

– Не обратил внимания.

– Проходите! Осмотритесь.

Я вышел в центр торгового зала и вдруг заметил торчавшие из-за стойки консультанта ноги. Штанины задрались, открыв черные носки, каблуки мужских туфель были стоптаны с внешних сторон.

Не спрашивая разрешения, я заглянул туда и отступил, не в силах побороть гримасу отвращения. Охранник едва ли успел хоть что-то почувствовать – его убили чисто, распахнутый пиджак открывал окровавленную в районе сердца сорочку, – а вот макияж девушки-консультанта оказался смазан, словно кто-то зажал ей рот, прежде чем ткнуть ножом под левую грудь.

– Вячеслав Владимирович, – словно специально выгадал момент для очередного вопроса Могилевский, – чек выписан в десять тридцать четыре, а ушли вы отсюда только в десять сорок. Что вы делали эти шесть минут? Вы же не курите, так? Флиртовали с убитой?

Я решил, что шила в мешке не утаишь, и ответил вопросом на вопрос:

– Гравер, что с ним?

– А почему вас это интересует?

– Я был у него, обговаривал детали заказа. Хотел сделать дарственную надпись.

– Сделали? – прищурился Могилевский.

– У него было слишком много работы, – ответил я. – Договорились на следующую неделю.

Варламов оторвался от блокнота и многозначительно заметил:

– Отличное объяснение вашим отпечаткам пальцев в служебных помещениях!