Помню, я одевалась дома, и вдруг звонит Брэд, просит приехать к 08:15. Я подумала, мне будет нагоняй, а меня назначили исполняющим обязанности начальника.

Несколько месяцев я руководила отделом по связям с общественностью без дополнительной платы, без какой-либо помощи, и это означало полную боевую готовность – круглосуточно и без выходных. В пять я приходила домой, но журналисты еще вовсю работали, и все вечера я проводила у телефона. В 2004 году я ждала ребенка и, сидя на УЗИ, говорила по сотовому с начальником тюрьмы, решала какие-то проблемы. На мое тридцатилетие муж устроил вечеринку-сюрприз, а мне пришлось все время бегать отвечать на письма по электронке. Вот такая у меня была жизнь – то пикает почтовая программа: пришло письмо, то звякает телефон: пришла эсэмэска. В основном текущие вопросы, но иногда и сообщения о разных чрезвычайных событиях – ранили надзирателя, заключенный покончил с собой, кто-то совершил побег.

Одна-две попытки побега делались каждый год – та еще нервотрепка: днем ведь никто не бежит, бегут среди ночи. И вот мне звонят и говорят: «цифры не сходятся». Иными словами, при пересчете заключенных кого-то недосчитались. Я немедленно сообщала СМИ, потому что обнародовать информацию следовало как можно скорее. Если сбежавший кого-нибудь убьет, нам обязательно отзовется. Такое однажды случилось: мы не успели сообщить о побеге, а беглец вломился в ближайший дом, убил хозяина и забрал машину.

Если побег происходил, скажем, в Амарилло, мне полагалось разослать информацию во все местные СМИ, передать им описание и фотографию преступника.

Выступление перед журналистами не ограничивалось собственно выступлением, следовало еще подготовить площадку. Нельзя позволять журналистам бродить по всей тюрьме, снимая что можно и чего нельзя, поэтому я должна была приехать, найти для них подходящее место и постоянно держать в курсе дела, чтобы они не начали сочинять сами.

Однажды произошел побег в Сан-Антонио, и мне пришлось поехать туда прямо с заседания в Остине. Среди ночи я отыскала круглосуточный супермаркет, купила подушку, смену одежды, – дело было в разгар лета, – и спала прямо в машине.

Когда приближался ураган, все тюрьмы на побережье полагалось эвакуировать, и, значит, мне приходилось дежурить в командном центре в Хантсвилле, занимаясь медиаоповещением, а руководство тем временем разрабатывало стратегию перевозки тысяч заключенных в безопасное место.

Не работа, а беспощадная гонка.

Месяцев через пять меня наконец утвердили в должности, и я стала первой женщиной – начальником отдела по связям с общественностью в Департаменте уголовного судопроизводства. Я сразу подумала: «Здорово, неужели я теперь смогу нанять помощника? И буду больше получать?»