Но (веришь ли?) мне напряженья больше

Понадобилось, чем когда народы

Свою судьбу читали в близкой битве,

Где я фалангу вел и где на гибель

Шли тысячи!.. Чтоб грязную, гнилую

Кровь выпустить из жил ничтожной горстки

Тиранов чванных - сделать то, чем добыл

Бессмертие Тимолеон, - был нужен

Закал потверже мне, чем посреди

Опасностей и трудностей военных.

Бертуччо

Я счастлив, что былая мудрость ваша

Смирила гнев, терзавший вас, покуда

Вы не решились.

Дож

Так всегда бывало

Со мной. Встает волнение при первом

Мерцанье замысла, когда страстям

Помехи нет в их власти; но настанет

Час действовать - и я спокоен так же,

Как мертвецы вокруг меня. И это

Известно оскорбителям; они

Рассчитывали на мое уменье

Владеть собой, лишь первый сникнет взрыв.

Они забыли, что порой не ярость,

Не импульс, а холодное раздумье

Из мести доблесть создает. Пускай

Законы спят - не дремлет справедливость;

И месть лица порою к _общей_ пользе

Ведет, и в этом - оправданье мне...

По-моему - светает; да? взгляни:

Глаз юный зорче; утренняя свежесть

Уже слышна, и, кажется мне, море

Сереет сквозь решетку.

Бертуччо

Верно: утро

Уже всплывает в небе.

Дож

Так ступай же.

Пусть бьют в набат немедля, и при первом

Ударе с Марка ко дворцу веди

Все наши силы; здесь я с вами встречусь.

И в тот же миг шестнадцать поведут

Сюда свои отряды, каждый порознь:

Но главный вход сам захвати: "Десятку"

Я не могу доверить никому,

А чернь патрицианская насытит

Беспечные клинки подручных наших.

Не позабудь наш лозунг: "Санто Марко!

К оружью, люди! Генуэзцы вторглись!

Марк и свобода!" А теперь - начнем!

Бертуччо

До встречи, дядя, в подлинном державстве

И вольности или - нигде! Прощайте.

Дож

Нет, подойди, обнимемся, Бертуччо!

Спеши: светает быстро; поскорее,

Придя к бойцам, уведомь, как дела,

Пришли гонца, а там - пусть буря грянет

Набатом с башен Марка!

Бертуччо Фальеро уходит.

Дож

(один)

Он ушел.

И каждый шаг кому-то стоит жизни.

Свершилось! Ангел смерти воспарил

Над городом и медлит хлынуть гневом.

Как бы орел, что, высмотрев добычу,

На миг повиснет в воздухе, сдержав

Движенье крыл могучих, и потом

Низвергнется и меткий клюв вонзает...

О день, из вод ползущий! Поспеши!

Я не хочу разить во тьме, мне нужно

Не промахнуться. О лазурь морская!

Тебя нередко, видел я, багрила

Кровь генуэзцев, гуннов, сарацин

И веницейцев, пусть победоносных.

Беспримесным теперь твой будет пурпур,

Не примирит нас варварская кровь

С твоим ужасным багрецом: погибнут

И враг и друг в междоусобной бойне!

Затем ли жил я восемьдесят лет,

Я, прозванный "спасителем отчизны",

Я, перед кем мильоны шапок в воздух

Летели вдруг и клик десятков тысяч

Молил у бога счастья мне и славы

И долгих дней, - чтоб день такой увидеть?!

Но этот день, с отметой черной, будет

Введением в тысячелетье блеска.

Дож Дандоло жил девяносто лет,

Свергая троны, но венец отвергнув;

И я сложу венец и возрожу

В стране свободу. О! Какой ценою!

Но оправдает все благой конец.

Что капля человечьей крови? Впрочем,

Кровь деспотов - не человечья: наша

Питает их, Молохов воплощенных,

Пока мы в гроб не кинем их, привыкших