Гондола ждет.

Лиони

За пленником следить.

Еще, Бертрам, поговорим при встрече

В Палаццо дожей с мудрым Градениго.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Дворец дожей. Комната дожа.

Дож и его племянник Бертуччо Фальеро.

Дож

Все наши домочадцы налицо?

Бертуччо

Уже в строю и жадно ждут сигнала

В палаццо нашем возле Санто-поло.

Жду приказаний.

Дож

Было бы неплохо

Еще созвать из моего поместья

Валь-ди-Марино наших крепостных

Побольше, но, пожалуй, слишком поздно.

Бертуччо

И к лучшему, мой дож: наплыв нежданный

Вассалов наших вызвал бы тревогу

И подозренья. И крестьяне наши

Хоть и горячи и верны, но и грубы

И склонны к ссорам; им не сохранить бы

Той дисциплины тайной, что нужна,

Покуда мы врага не сломим.

Дож

Верно;

Но грянет лишь сигнал - как раз такие

Нужны бы люди в нашем деле нам.

У городских рабов своя предвзятость:

Приязнь к одним и ненависть к другим

Проявятся то яростью чрезмерной,

То милосердьем пагубным. Крестьяне ж,

Горячие мои вассалы, были б

Вполне покорны графу своему,

Его врагов никак не различая;

Им безразличны Фоскари, Корнаро,

Марчелло, Градениго: не привыкли

Они дрожать, их слыша имена,

Ни гнуть колен перед Сенатом. Воин

В доспехе бранном - вот их сюзерен,

А не фигура в мантии.

Бертуччо

Нас - хватит;

А в ненависти всех бойцов к Сенату

Ручаюсь вам.

Дож

Прекрасно. Жребий брошен.

Но все же в настоящей битве, в поле,

Моим крестьянам поручи меня;

Они впускали солнце в тучу гуннов,

Тогда как звук своих же труб победных

Гнал бледных горожан дрожать в шатрах;

Коль нет отпора, эти горожане

Сплошь - львы, как на знаменах. Но в бою

Серьезном ты, как я, весьма хотел бы

Иметь в тылу железный строй крестьян.

Бертуччо

Дивлюсь, что вы, так думая, рискнули

Ударить вдруг.

Дож

Удар такой и должно

_Вдруг_ наносить иль никогда. Едва я

Изгнал терзанья ложные и слабость,

Томившие меня, хотя недолго,

Приливом давних и изжитых чувств,

Я поспешил с ударом, чтоб, во-первых,

Вновь не поддаться им, а во-вторых.

Не знал я, можно ль очень полагаться

На верность и отвагу тех людей,

Хоть верю Израэлю с Календаро:

Вдруг кто-нибудь сегодня нам изменит,

Как тысячи вчера Сенату? Если ж

Они _начнут_, в руках согрев эфесы,

_Придется_ им себя спасать. Удар

И в каждом встанет Каин первородный,

Чья воля, затаенная в душе,

До времени обузданная, ринет

Их всех, как волчью стаю. Кровь, блеснув,

Толпе внушает жажду новой крови,

Как первый кубок открывает пир.

Когда _начнут_, поверь, труднее будет

Их сдерживать, чем подстрекать. Покуда ж

Любой пустяк, обмолвка, шорох, тень

Способны их поворотить обратно...

Ночь на исходе?

Бертуччо

Близится рассвет.

Дож

Тогда пора уже в набат ударить?

Все на местах?

Бертуччо

Теперь должны быть все.

Но я им запретил звонить, покуда

Я сам с приказом не приду от вас.

Дож

Так... Неужели ж никогда заря

Не сгонит звезд - ишь разблистались в небе!

Спокоен я и тверд; и то усилье,

С которым я мое решенье принял

Оздоровить Республику огнем,

Теперь взбодрило дух мой. Трепетал я,

Рыдал при мысли об ужасном долге;

Но, прочь прогнав бесплодные волненья,

Растущей буре я гляжу в лицо,

Как рулевой с галеры адмиральской.