– А за ними, выходит, океан?

– Да, в конце – океан.

– Ну а что же тогда между? Кто это знает? – не унимался мальчик.

– Мало кто знает, но ничего хорошего там нет. Одна сушь, обрывы да кусты, воды никакой. А чего ты так интересуешься?

– Вот бы туда поехать!

– Зачем? Ничего хорошего там нет.

Джоди ему не поверил: в горах непременно должно было быть что-то прекрасное и таинственное. В глубине души он знал, что это так. Потом он задал тот же вопрос матери:

– А ты знаешь, что там – в горах?

Она посмотрела на него, потом обратно на дикие горы.

– Мишка там.

– Какой еще мишка?

– Ну, который в горы пошел и ничего не нашел.

Потом он спросил Билли Бака, папиного помощника на ферме, не может ли в горах быть затерянных городов, но тот согласился с отцом Джоди:

– Вряд ли. Чем бы там люди кормились? Разве что местные жители едят камни.

Других сведений о горах Джоди так и не получил, и оттого они стали еще милее его сердцу – и страшнее. Он часто представлял себе бесконечные горные кряжи, следующие один за другим до самого океана. Розовые на рассвете, они так и манили Джоди к себе, а залитые вечерним багрянцем – цветом отчаяния, – наоборот, страшили. Они становились такими далекими и отрешенными, что их невозмутимость только пугала.

Джоди повернулся к горам Габилан на востоке – они были веселые и жизнерадостные, с горными фермами промеж складок и соснами на вершинах. Там жили люди, а на склонах некогда кипели сражения с мексиканцами. Потом Джоди на секунду перевел взгляд обратно, на Великие горы, и невольно содрогнулся: так разительно они отличались от всего остального. У подножия холма, где примостилась их ферма, было солнечно и безопасно. Домик сверкал побеленными стенами, а конюшня была коричневая и теплая. Рыжие коровы на дальнем холме жевали траву, постепенно продвигаясь на север. Даже темный кипарис у барака был родной, привычный и никакой угрозы не таил. Куры быстрыми вальсирующими шажками мерили пыль на скотном дворе.

Тут Джоди случайно заметил какое-то движение. С вершины холма, по дороге из Салинаса, медленно брел человек. Двигался он явно в сторону их фермы. Джоди встал и тоже пошел к дому: если к ним гость, он хотел знать, кто это. К тому времени, когда мальчик добрался до дома, незнакомец преодолел только половину пути: высокий худощавый человек с невероятно прямой спиной. Джоди понял, что это старик, только по отрывистому стуку его башмаков о дорогу. Путник подошел ближе, и тогда стало видно, что он одет в синие джинсы и куртку из той же ткани. На ногах у него были грубые рабочие башмаки, на голове – изношенная ковбойская шляпа. На плече он нес джутовый мешок, доверху чем-то набитый. Лицо у него было темное, цвета вяленой говядины, а усы – голубовато-белые на темной коже – свисали чуть не до подбородка. Из-под шляпы торчали такие же белые волосы. Кожа плотно обтягивала скулы, нос и подбородок, так что они казались тонкими и хрупкими. Глаза были большие, глубоко посаженные, с плотно натянутыми поверх веками. Радужная оболочка и зрачки были одинаково черные, а белки – коричневатые. Никаких морщин на его лице Джоди не заметил. Куртку старик застегнул под самое горло, как делают люди, у которых нет внизу рубашки. Из рукавов выглядывали сильные костлявые запястья и твердые сучковатые кисти, похожие на ветви персикового дерева. Ногти были плоские, тупые и блестящие.