Выходило как бы: «Пользуйтесь-де моей простотой и крайностью, нате, берите, для вас и берег! Больше ни для кого, никому и не показал!»

Товар же «коня», как упоминалось, состоял обычно из вещей — остатков продажи, набранных по многолетним, преданным забвению складам антиквария или чем-либо и по каким-либо причинам в свое время забракованным. Такую сделку и выдержку «кони» называли «коммерцией».

Настоящие антикварии «коней» не любили, обижались, когда их, антиквариев, принимали за «коней», и относились к последним с нескрываемым презрением (за исключением, понятно, тех случаев, когда «конь» являлся их личным агентом).

Удалось еще случайно записать следующие остроты и выражения, слышанные от разных неизвестных лиц на рынке возле Сушки, или Сухаревской башни:

Вам, господин, товар этот не подходящ, на нем конь по московской мостовой проскакал!

Чашечка ничего себе, только купить всерьез стерегитесь, она на подковах ходила…

Дайте Ваське-коню на подковы к каблукам сработать…

Вчера Семен Андреев в «Орле» верхом на Саши сел и конем его обозвал. Завтра обоих к мировому…

Саня, стой! Тпр-ру тебе говорят, а ты ровно лихач. Кого оплел? С утра пьяный. Иди в городскую управу знак на извоз выправлять!

Фигуру купил, блюдо купил, деньги после, а табакерку — в карман и уехал. Сыпал так, ровно его плетью нахлестали. Скороход! На бегах всех обгонит…

Чего ржешь? Али на тебе за воровство воды в мине не возили?

Я природный по отцу и мамаше антиквар, а тебе, жеребцу, не пара. Подожди, подкуют тебя в какой квартире, когда к хорошему человеку в комод полезешь…

Не человек, а московская конка в два хомута. Долг бы лучше платить…

Стрелок на ходу!

Эй, тпр-ру, поди сюда!

Были еще в Москве так называемые «невесты», т. е. обнищавшие старушки из благородных, для которых кто-нибудь из антиквариев снимал на окраине домик-особняк, обставляя его из кладовой своего магазина, вешал копии старинных произведений живописи, поврежденные гравюры, в горку помещал сомнительного достоинства «новодельный» фарфор. Роль «коня» заключалась в том, чтобы навести к «невесте» «жениха», т. е. собирателя старинных вещей для покупки «из первых рук», и таким путем помочь своему патрону сбыть брак и залежь. «Невесты», наживая, как говорили, «приданое», время от времени перебрасывались с одной окраины Москвы на другую и делали в газетах объявления о распродаже привезенных из деревни «фамильных» вещей. Среди таких «невест», оставивших после себя солидное приданое, скопленное от процентных отношений с антиквариев, мне были известны Анна Васильевна Зыбина и Мария Павловна Щепетова.

Слышал:

Невеста без места, а конь без узды!

(О плохо идущих делах «невест».)

Ей бы два коня впрячь и на Ваганьково со всей требухой.

Приданого два гардеропа, и оба пополам.

(Об А. В. Зыбиной. Записано в 1907 г. от неизвестного торговца московского Устьинского рынка.)

С нее самой Рембрандт портрет писал.

(О М. П. Щепетовой. Записано в 1910 г. от московского рыночного антиквария Константина Георгиевича Медведева.)