Купит на рубль, наврет на два, еще на полтину нахвастает, а с тебя сдачи.
Покупает, а сам в глаза мне смотрит — вру или нет? А я и не моргаю. Моргнешь, дело не сделаешь. Вот какая у нашего брата выдержка — ровно на часах!.. Сам жулик, я в пять раз на жулика жулик. Я коли на честного, я вроде как откровение небесное. Со мной по-хорошему, и я — по-хорошему, со мной по-тайному, и я — ночь.
Ты, грит, мошенник!.. А мне и не в обиду, наш дело самое что ни есть мошенное. Мошенней антикварного торгового дела никогда и не было. Мошенней брильянтового, мошенней мехового… Сплю иной раз, а во сне, как и что кому продать, мечтаю…
Чем чуднее, тем денег больше! Карась ил да темноту любит, а на уду хорошо клюет.
Муж с ей не живет, она вовсе дурная. Стиль джапонез, так сказать, японский завела. Сам-то толстенный — стол да два стула из какой-то жеваной бумаги с клеем и раздавил. Ссора у них…
Приехали один раз к одному за шкафом по адресу в именье. Шкаф с врезками елизаветинский… Мы на лошади с возом, чтобы как забрать. Не продает, дьявол, кобенится, вон выгнал. Мы возьми да возле дома лошадь распрягли, торбу ей навесили, а сами, что цыгане, кафтаны на травку постлали и легли. Людей выслал нас гнать, а мы им в лапку трешницу. Они пошумели, пошумели и говорят, что сладить не могут. Хуже всех там старуха, нянька, что ли, иха была, денег не взяла, а Петру Никанорычу в бороду плюнула. Терпели мы, не дай бог, какой срам! А держались вежливо, как нищие, все упрашивали и кланялись… На вторые сутки к вечеру купили. Отошел! Очень ему надоели…
(Записано в период 1908–1914 гг. в Москве от антиквария Федота Васильевича Бабякина, рыночных земляников, или раскладчиков, Михаила Ивановича Панкова, Константина Георгиевича Медведева, Ивана Петровича Сайкина, Власа Сергеевича Сергеева, Ивана Ивановича Молокова, Сергея и Константина Андреевых, поставщика музеев Потапа Степановича Кузнецова.)
Я с вас прошу в его три рубля-с, и то потому, что на рынке благородным делом занимаюсь, а если бы магазин имел — и тридцать не стыдно спросить. Чего тридцать! Сотню за такой с пикантностью женский медальон… Видите-с шейку-с? По-французски декольте называется. Какое откровение! Прошу посторонних не иметь вмешательства в деловые разговоры. Мардальон?! И выговорить не умеют, а лезут на стол со свиными ножками… Я не московский, потому меня и травят… Я не откуда-нибудь, а из столицы Санкт-Петербурга. Срезал вас? Вас туда с вашим красным носом и товаром брике на пушечный выстрел не подпустят. Извините, господин, за отвлечение. Трещинка на кости, говорите? Верно, треснула косточка и не по носу вовсе, а по уху… и то слегка. Да ведь и вещичка не новая, а вековая, из аристократической фамилии. Как по сей дамочке вздыхал, кому подарочек этот был. А может, и сам заказал от грусти в разлуке. Умер, и к нам попала… Все там будем! И вы, и я за компанию… Два рубля? Да что вы-с! Разве это можно? За два рубля? Ну как желаете, всего доброго… Подождите, господин, еще одно слово: два рубля и восемь гривен? Два с полтиной! Желаете! Нет? Как угодно… До свидания… Впрочем, все равно — берите уж… Приятно, что вещь к рукам, и деньги на билет нужны. К родственнице приезжал повидаться. Пять лет не был. У нее муж в казенной палате служит… А вы какой, и не прибавили! Не придавите стеклышко в кармане…