В Москве с давних пор существовал специальный птичий рынок, по воскресным дням, располагавшийся на Трубной площади. Пестрота посетителей этого рынка конкурировала с Сухаревкой. Продавцы птиц отличались оригинальной манерой говорить с покупателями, причем часто вводили в свою речь элементы острословного характера. Запись их говора представляла, само собой разумеется, значительную трудность, тем более что людей с карандашом и блокнотом в руках птичники не переваривали, называя их «газетчиками», от которых, кроме «критики», не жди ничего путного. «Того гляди и базар от них закроют», — ворчали некоторые из них. Помимо всего, в каждом «газетчике» подозревали скрывающегося члена Общества покровительства животным, которых, за их протоколы, не забывали при случае поминать особо крепкими словами. Привожу все же мой опыт такой записи с говора знакомого «ловца пернатых» — Игната Егоровича Егорова, относящейся к 1912 г.:

— Тисковый зяблик… Три рубля прошу… Поет, сударь, цви… цви… цви, а в конце натуральное коленце — «Федя». Жаворонки их пение принимают. Если есть жаворонок, чего лучше — в два голоса отрабатывают. Другой только жаворонок подметки чистить зяблику не годится — на какого попасть! С таким тисковый зяблик сидеть, честное слово, рядом не станет, а сядет — от зла своим калом подавится. У соседа какой зяблик? За чужую говорить не могу, не моя птица, ключа у меня от нее нет. Есть у меня дома юла, та черноголовкой валяет, синицей маленькой и большой, чечевицей и варакушкой. На именины свои — Игнатия богоносца — у Ивана Иваныча выменял. Ишь ты, опять городовой за гривенником идет, а я лясы точу… Притесняют — беда… Не так это начальство уполномочено в этом, а все же… Это не факт… Сейчас подвинусь! Медалей-то — в чашку не укладешь… До чего добился — гривенника нет! Сам он птиц держит, могу ему водопойку подарить. Впрочем, одолжите… Почем свежее муравьиное яйцо? Полтинник фунт! Что рыло воротишь — вчера брал, видишь — с живой муравьей. Молочник, возьми на зуб! Не тычь пальцем, не столько купишь, сколько передавишь! Зачем мураша убил? Самое мураш жалостливое насекомое. Иного в лесу ногой раздавишь, другие подберут его, мертвого, и тащат. Тридцать копеек? Чего? У своей бабы спроси на тридцать… Не ругаюсь вовсе, а ты не говори чего не надо! Подыхать мне? Все подохнем — дай сроку! Не отказываюсь от жизни и смерти! Отойди, дай покупателю место!.. Соловей — продаю с голосу. В натаску сам брал, сеть на кусты набрасываешь и гонишь. Птица, обратите внимание, отборная и в яри. Взгляните через бумажку… Солдат, а не птица, голову как держит вверх. Какая сеть? В шестьдесят ячей вяжем, даже в двести, два полотна сращиваем аршин двадцать и делаем ухаб. Малиновку спрашиваете? Что крапивница, что малиновка — одна трескотня, воробьем, бывает, кричат. Чижика? Так бы и говорили… Нате большеголового. Куда вам? В пакетик? Сорок копеек… Ну вот и с почином! В старину немцы учили чижей воду в наперстке по клетке возить, из колодца бадью поднимать и в звонок звонить. Весьма умственное пернатое животное!.. Ах, Михей Ильич, почтение! Прошлое воскресенье что не были? Ревматизм? Ай, ай… Крапивой икры себе насеките, и пройдет. Мишку-прачку знаете? Нет?.. Мать у него была в прачешном заведении. Того от пьянства совсем свело и почернел, тетка его крапивой отхлестала и выходила. Нюхаете? Позвольте и мне… Табачок злой! Душа разгула требует, так хоть табак ей в нос! А курить — и в нос и в рот… Вчера фантазия пришла — апчхи!.. зайти к Василию-пирожнику за клестом-кедровником, а Василия-то навстречу ведут с городовым. Тоже отчебучил! За дворниками с топором, леший, гонялся от денатурата… По надобности ему надо было, он вышел на двор, а дворники смеялись над ним… Клест у него что надо — на руку идет, две клетки сломал. Носище, что клешни! Видел еще Василья Палыча. Одет, мало-мальски, подходяще, только кепку с головы потерял, а новой еще не купил, так и ходит лохматый. Живет в «Котяшкиной деревне», жена у него животом мучается, просил капель доктора Тиглина достать, когда приеду… В складчину? Ну, ладно, выпьем, иди покупай пирогов на закуску. Сейчас реполова сосватаю… Иди не прохлаждайся, огурец прихвати, разочтемся после. Реполов-с певчий, смирный, сиделый — рубль пятьдесят. Со всех концов смотрите… Красота птица! Корову в дом не покупайте, а такого красавца завести надо. От коровы — одно молоко, а от птицы — пение и фантазия. Тихон Дмитриевич, когда запивают, то птиц вокруг себя вешают. Вы их не знаете? Большой любитель! У них своя булочная в Марьиной роще. Жена Мария Ивановна, как видит, что птиц покупать начнет, так в слезы. Иной раз норовит всех повыпустить. Вредная, черт! Потому знает — как птицу пошел покупать, так недели на две ударится. А без птицы вино ему в горло не идет. Очень большой любитель! Потому и пьет — от нежности к чувствительному пению. Потребляет вино, а сам плачет… Из-за четвертака не хочу отпускать знакомого покупателя. Клетка особо — полтинник! Подсеточный садок. Ничего — биться в газете не будет. Баба-то ругается — в животе брыкается, ни лягушки, ни мыша — человечья душа! С покупкой! Спасибо не раз зайдете сказать. До свиданья… Чего? Чижа назад принес? Поди ты знаешь куда? Может, ты птицу изморил или отравил чем — хвост-то зачем ей дергал? Эх, тоже любитель, мать твою за ногу!.. Ну, проходи, проходи, соломенная жвачка! Чего желаете? Снегиря? Из молодых есть, выкормыш! Цена? Продавать не хотел — для себя… Ну, давайте полтора рубля! Ничего не дорога! Ваша цена? Семь гривен? Далеко торговаться. Хотите рубль сорок? Ну рубль тридцать… С четвертью! На птицу-то посмотрите — гусар! А бока с проймами… Смиренник, суйте ему палец в клетку. Вот так — не бойтесь, не откусит! Девять гривен? Да чего вы торгуетесь? Не дом покупаете! Нате рубль… Сами высадите или мне? Льну ему в семени давайте — запоет… Голова? Голова совсем не выщипана, так это он распушился, лохматый… Уж ты, милая моя, сама ты виноватая, титьки выросли большие — голова лохматая! Корма я подсыпал. Детям большая это радость!.. А вам что? Перепел сиделый. Чистохват! Только в лабазе и держать, а в комнате от него оглохнете. Птица громкая! Не верите? Право слово! Вынес для одного любителя. Рубль один давайте! Шесть гривен? Давайте восемь, и дело сделаем! Ну так бы сразу и говорили, а то с хитростью. Ну как там, Михей Ильич, принесли? Огурчиков взяли? А я уж наторговать успел. Да вы что же это — и до меня сами выпили? Весьма неудобно! Ну, давайте…