Вопросов от младшего комсостава стрелковой роты и двух ДОТов не имелось – приказ, да еще озвученный дважды, подлежит выполнению. Всем застыть, прикинуться ветошью и не шевелиться – что тут неясного?!

Нутром чуяли – каверзу какую-то для фашистов приготовили, засаду. Но как все произойдет, Власьев не имел ни малейшего представления. Не его уровень, никто старшего сержанта посвящать в такие дела никогда не станет. Правильно люди говорят – знай сверчок свой шесток!

– Товарищ майор, ракеты в небе!

Власьев посмотрел за перелесок – оттуда взвились в синеву красные клубки и еще, еще. И донеслись звуки отчаянной пулеметной стрельбы, да часто забухали пушки.

– К бою! На позиции бегом! И не высовываться!

Резкая команда майора стеганула хлыстом, и лейтенанты с сержантами стали разбегаться по ходам сообщения, причем сразу же передавали приказ бойцам. Власьеву добираться было дальше других, но зато без остановок. Минут пять он петлял по окопам, пригибаясь: в полный рост отрыть нигде не успели, уже в девять утра принялись за маскировку. Но то ладно, ночь нагрянет, можно будет рыть дальше вглубь, одни спят, другие копают. Ход закончился, и помкомвзвода нырнул в прохладную и темную прохладу ДОТа.

– Товарищ старший сержант, ракеты!

– Знаю, я от комбата – не стрелять, замереть, не курить, не выглядывать никому! Расстрел на месте! Понятно всем, бойцы?!

– Так точно, товарищ старший сержант!

– Тогда расселись у стен молча и ждите команду!

Ответ у его гарнизона вышел нестройным, в другое время Власьев бы поморщился и заставил повторить, но не сейчас. Он-то сам хорошо знал, как трепещут нервишки перед первым в жизни боем. А так всех проконтролирует на месте – телефонный аппарат под рукою, зуммер хорошо услышит. Связь установили утром – судя по проводу и аппарату, позаимствовали в Острове у местного отделения НКС. Впрочем, как лопаты у колхозников, а также все другое полезное добро, от ложек и чашек до досок.

Сверху донесся скрип сапог – на лестнице, что вела в наблюдательную башенку, стояли двое, капитан и лейтенант, артиллеристы, корректировщики из гаубичного полка, перебравшиеся в ДОТ для управления стрельбой. Под ними сидел радист, уже нацепив наушники, – рация у ног мигала красным огоньком, гибкая стальная антенна уходила вверх, а там, как он знал, ее чуть ли не на самом коньке ложной крыши укрепили.

Власьев встал, прошелся по ДОТу и присел у орудийной амбразуры – ее заложили мешками с землею за неимением песка и с превеликими трудами приспособили Максим. Но сейчас амбразура как нельзя лучше подходила для наблюдения. Сержант стал смотреть на проселочную дорогу от перелеска и вслушиваться в звуки разгоревшегося не на шутку боя, хорошо слышимые в ДОТе, хотя, конечно, снаружи они были бы гораздо громче.

За лесом в километре поднимались в небо три столба черного густого дыма, тут можно не гадать – горела либо наша, либо немецкая техника, – так может чадить резина, облитая вспыхнувшим бензином. Он напряг глаза – зрение было превосходное, а потому увидел, как вдали порскнули к кустам, что шли реденькой полосой до позиций, крохотные человеческие фигурки, видимо, столь резво отступали наши бойцы из дозоров. Потом, поднимая в небо пыль, на дороге появились одна за другою сразу три полуторки, к задней машине прицеплена сорокапятка. За ними прытко выскочил БА‑20, пулеметная башенка у него отсутствовала напрочь.