– Говорите как есть, товарищ Мехлис!
– Он его загрыз, разорвал горло!
Кузнецов посмотрел фотографии кителя и ордена, немного стало не по себе – в рукопашной схватке он не был ни разу, хотя и воевал. Но когда посмотрел на снимок находящегося в госпитале генерала, пробил настоящий озноб: весь перебинтован, на белом темные пятна крови, лицо изуродовано, да так, что глядеть страшно на карточку.
– Товарищ Сталин, это рукопашная схватка, а там дерешься чем…
– Я не порицаю генерал-лейтенанта Гловацкого, товарищ Жуков, я могу восхищаться его доблестью как коммунист, но не одобряю эту безрассудную храбрость как Верховный Главнокомандующий!
– Разрешите доложить, товарищ Сталин?
– Мы слушаем вас, товарищ Берия!
Глава НКВД достал из кармана листок бумаги и скучным, казенным тоном стал говорить:
– Вчера, в 18 часов 23 минуты, к Луховицкому мосту через Великую, охраняемому взводом пограничников, подошла «эмка» генерала Гловацкого, с водителем и адъютантом. В это время подъехала полуторка с диверсантами для захвата моста, с броневиком прикрытия – все в советской форме. В ходе схватки диверсанты перебиты, за исключением двух, в том числе командира группы, которые были взяты генерал-майором, виноват, генерал-лейтенантом Гловацким лично, как и сам броневик. В ходе схватки им было получено два ножевых ранения, в грудь и лицо – сильно порезана другая щека, на нее наложены швы. Генерал потерял много крови, долго был без сознания, но вновь в привычной для него грубой форме отказался от госпитализации.
– Где была охрана генерала?
В кабинете воцарилась тишина – в последовавшем за рассказом Берии вопросе Верховного ощущался гнев. Глава НКВД не смутился.
– Виноват, товарищ Сталин. Охрана с броневиком попала под бомбы. Одна машина с генералом прорвалась по дороге невредимой.
– Я думаю, товарищ Мехлис, нам следует опровергнуть очередную брехню Геббельса и показать миру эти фотографии. А товарищ Ворошилов сегодня едет в Ленинград и скажет товарищу Гловацкому о недопустимости такой храбрости. Мы считаем, что новому командующему 11-й армией не стоит настолько подвергать себя опасности, его дело закрыть дорогу врагу на Ленинград! А лечение мы обеспечим… в порядке партийной дисциплины!
Глава 7
«Стоять насмерть»
11–12 июля 1941 года
Командир 56-го моторизованного корпуса генерал инфантерии Манштейн Псков
– Кто вы такой, прекрасно знаю! Я генерал-майор Гловацкий, командир 41-го стрелкового корпуса – мне подчинены и другие корпуса, что действуют на псковско-островском направлении. Я рад вас видеть, господин генерал. Нет, нет, действительно рад, хотя, как у нас говорят, незваный гость хуже татарина. Сочувствовать не буду, это явная ложь, но скажу откровенно: ваш плен – это явная удача, ведь прошлый раз сия капризная дама была на вашей стороне, и те два броневика ушли из штабной колонны, не сделав выстрела. А ведь могли обстрелять, но больно неуверены тогда были наши бойцы. А вот сейчас все вернулось на круги своя, как ни крути, хм… каламбур, однако.
– Я не понимаю вас, господин генерал, о чем вы говорите?! Какой вы сказали прошлый раз? Ваш немецкий язык понятен, он даже хорош, но есть идиомы, что я не знал, – Манштейн нахмурился.