Ласкин метнулся к столу, бросил острый взгляд на оперативную карту.

— Километра полтора-два, — уточнил он.

— Я немедленно еду в поселок, чтобы укрепить этот участок, а вы остаетесь за меня. — Чуйков взял с собой все необходимое, но у двери остановился: — Донесение в штаб фронта на моем столе, отправьте его.

Чуйков на трех машинах с бойцами выехал в заданный район. Дорога была хорошей, и до поселка добрались быстро. И тут началось… В небе появились «юнкерсы», они вынырнули из-за туч. Чуйков понял, что сейчас начнется бомбежка. Так оно и случилось. Но бомбы взрывались в стороне, и никто не пострадал. И вдруг в бинокль Чуйков увидел вдали немецкие танки. Со стороны Воропонова они устремились на наши позиции, на ходу методично стреляя из орудий. На каждой машине — автоматчики. Чуйков насчитал 25 танков. Когда они подошли к поселку Песчанка, неожиданно по ним открыли огонь наши танки Т-34, замаскированные в густом кустарнике. На поле загорелось 7 вражеских машин, остальные повернули обратно. Черный густой дым заклубился над широким полем.

— Драпают фрицы! — усмехнулся Чуйков. — Наверное, сейчас они перестроят свои ряды, получат подкрепление и снова пойдут на наших бойцов…

В этом жарком бою отличился 101-й гвардейский стрелковый полк 35-й гвардейской дивизии. Один из храбрецов — командир взвода Кириченко. Когда враг снова пошел на наши огневые позиции, он подпустил их поближе и громко скомандовал:

— Огонь! — И еще громче добавил: — Бей их, гадов, покрепче!..

На поле боя запылало еще пять фашистских танков.

Генерал Чуйков был доволен тем, как сражались наши бойцы, особенно взвод смельчаков Кириченко. Он поздравил его с победой.

— А ты герой, братец! — Генералу пришелся по душе этот коренастый чернобровый парень. — Скажи, а страха у тебя не было? — Ироническая улыбка тронула его губы.

— Как увидел эти чудовища с черными крестами, по спине пробежал холодок, — признался командир взвода. — А так ничего вроде… У каждого на фронте своя война, — философски добавил он. — На нашу землю пришел лютый враг, и если не ты, то он тебя уничтожит. А я не желаю быть побежденным! За моей спиной — Родина, родной Сталинград. Тут уж бейся за наше святое дело до последней возможности.

— Война-то у каждого своя, но победа на всех одна, — серьезно парировал Чуйков. — А коль так, то каждый из нас должен внести в эту победу свой пай. Ты уничтожил танк, другой сбил вражеский самолет, а третий, сапер, выставил мины на поле, и на них враг подорвался… Словом, каждый боец делает то, что ему надлежит, но делает не абы как, а добротно, на совесть, как велит воинский долг и присяга. Что, разве я не прав?..

Мало кто решался возразить Чуйкову, прошедшему суровой фронтовой дорогой. А брала она начало со времен Гражданской войны, где Чуйков в свои неполные двадцать лет командовал полком. В Финскую войну он уже водил в сражение 9-ю армию, бойцы которой бесстрашно громили финских захватчиков. Война, вероломно начатая Гитлером, обескуражила Чуйкова на какое-то время, но из седла жизни не вышибла. И сейчас, находясь на НП5 армии севернее разъезда Рычковский, он уверенно держал связь с дивизиями, руководил сражением. Уже пятый день подряд танки 51-го вражеского армейского корпуса пытались опрокинуть оборону, но бойцы и командиры 112-й стрелковой дивизии успешно отражали их удары, порой и сами переходили в атаку, имея в своем составе лишь 10 танков против 100 фашистских. На шестой день рано ром полки 112-й и 229-й дивизий при поддержке артогня и авиации ринулись в контратаку и отбросили противника за реку Чир…