– Ростислав Васильевич, сюда! Владим Владимрыч!

На открытой веранде, облокотившись на планку барьера, стоял Сметана, который держал, отставив мизинец, чайную чашку объемом едва ли много больше наперстка.

Тут же на веранде в плетеном кресле между двумя застывшими красноармейцами сидел азиатского типа мужчина с рыхлым лицом халвичного цвета. Руки его были связаны впереди, зубы возмущенно таращились вперед, отчего задержанный напоминал бурого кролика на исходе репродуктивного возраста.

– Думал, спрятался. Ан нет, – радостно сказал Сметана. – Нашли. Методом личного сыска. Он мне давай фуфайку в ухо вкручивать, что не при чем. По-немецки! Представляете? Русский язык резко забыл, козел пестрожопый.

– Н-да, – протянул Загорский. – И это, по-твоему, Ырысту Бардин?

– Он это, он, – подтвердил Сметана, лаская губами фарфор чайной чашки.

– В кимоно?

– В кимо.. что?

Загорский произнес несколько отрывистых звуков, азиат, обрадовавшись, ответил на том же языке. Капитан опять что-то сказал с вопросительной интонацией. Пленник попытался встать, но один из бойцов придержал его за плечо. Тогда азиат затрараторил на своем наречии, после каждой фразы, сидя кланяясь Загорскому, доставая лбом до колен.

– Это господин Оно, личный повар убиенного господина барона, – перевел Ростислав. – Барониха с барчуком отбыла в Швейцарию. Сметана! Вы же сыщик, а не можете отличить нашего алтайца от не нашего японца?

Сметана принял виноватый вид, впрочем, не очень искренний.

– Ростислав Васильевич! Фотокарточки такого качества…

– А без фотокарточек?

– Да они для меня на одно лицо.

– А то, что нашему чуть за тридцать, а этому далеко за сорок! Не видно?

Загорский развернулся и ушел с веранды, довольный Ветров последовал за ним.

– Промашка вышла, – сказал майор. – Бывает. Всех азиатов надо же проверить. Это уже не мышиная возня – коровья.

– Попрошу без злорадства. – Ростислав остановился. – А знаете, товарищ майор, вы, пожалуй, оставайтесь. Договаривайтесь насчет этой дачи на предмет предоставления помещения в пользование нашей группы. Район поиска будем сдвигать на восток. А здесь самое то, – Загорский обвел взглядом участок. – Город рядом, телефон есть. Уютно и тихо. Вон тот флигелек выделим вам. Для морального разложения.

– Флигелек – неплохо, – парировал Ветров. – А то мои женщины по ночам с ума сходят очень шумно. Руководство опергруппы не высыпается. От зависти в основном.

– Руководство группы с ума не сходит. Где вы учились, мы преподавали. А вот Борис может оскорбиться и вызвать на дуэль. А поскольку стреляет он плохо, то, не дожидаясь поединка, соперника прикончит ломом по красивой голове.

– Учту. Дачку, думаю, оформим. А со сторожем что?

– С японцем? Да пусть посидит у вас в казематах. С Японией у нас мир-дружба. Это Штаты с ними воюют.

– Это пока. Но наша страна может оказаться и на другой стороне. Ведь так уже было, правда?

– Ни кропаля не помню! – развел руками Загорский. – По-моему всегда было, как было, значит было, как надо.

Подбежал смущенный Сметана

– Поспешили, бывает, – оправдывался он. – Так ведь прятался! Ростислав Васильич! Японец – то шифровался. Вот я подумал.