— Есть о чем поговорить, Витольд Германович.

— О чем же, Роман Суренович? — поинтересовался дедуктивно определивший личность собеседника по-прежнему спокойно Зверев.

Казарян взглядом отыскал вешалку, а на вешалке — куртку с высоким воротником и каскетку. Пощупал куртку за рукав, примерил каскетку и, любуясь своим изображением в зеркале (каскетка ему шла), спросил:

— Вещички ваши, Витольд Германович?

— Мои, — подтвердил Зверев.

— А это — вы? В этих вот вещичках. — Казарян выдернул из-за пазухи колоду фотографий и молниеносно — опытный картежник — распахнул ее почти идеальным веером. Скрывающий свое лицо Зверев при встрече с гражданином с Тверской. Зверев при посадке в троллейбус. Зверев у своего подъезда.

— Любопытно. — Зверев взял одну — ту, что про Курский вокзал, и, внимательно ее изучив, добавил: — И ловко!

— Ловко-то, ловко, да в середке веревка, — в общем, ни к месту вспомнил старый солдатский анекдот Казарян, но все же выкрутился: — А на конце веревки вы, Витольд Германович. У вас магнитофон-кассетник в дому имеется?

— Есть какой-то. По-моему, примитивный весьма, — сказал задумчивый Зверев. — Радостное что-нибудь заведете, как-никак главного провокатора поймали, да?

И, не приглашая гостей, направился в столовую. Круглый стол, четыре стула, диван двадцатилетней давности, два кресла того же возраста по углам и сервант естественно. Правда, три хороших картины на стене.

— Парижский пейзаж Фалька. Кузнецовская степь с юртами. Дерево в поле вашего однофамильца, — вслух безошибочно определил авторскую принадлежность картин знаток искусств Казарян. Он, как и двое других, без приглашения вошел в столовую следом за хозяином. — Так где же магнитофон, Витольд Германович?

Зверев пошарил за диваном и извлек оттуда паршивенький гонконгский кассетник, сдул с него густую пыль и объяснил виновато: — Дочка мне оставила, чтобы я по нему хард-рок слушал, а я хард-рок не очень люблю.

— Вы хорошую живопись любите, да? — догадался Казарян.

— Это — грех? — учтиво поинтересовался Зверев.

— Почему же, — автоматически ответил Казарян, занятый делом: включал магнитофон в сеть, извлекал из кармана кассету, вставил ее в гнездо. Закончив дела, осмотрел всех троих и предложил: — Послушаем?

— Если хотите, — разрешил Зверев, откинувшись на спинку дивана.

Казарян нажал на клавишу и началось:

«— Начинайте с фактов.

— Есть подозрение, что у нас утечка.

— Не может быть совпадением, стечением обстоятельств?

— Исключено.

— Доказательства утечки имеются?

— Да какие доказательства? И так все ясно! Все пропало.

— Не надо нервничать!..»

Слушали запись до конца. Казарян жалостливо разглядывал Зверева. Тот поначалу был внимателен и насторожен, но к концу записи хмыкнул иронически и заулыбался даже. Зашипело, и Казарян нажал на клавиш. Задать вопрос первым он не успел: Зверев перехватил инициативу:

— Где и когда это записано?

— Во время вашего контакта на Курском.

— Вот здесь? — Зверев за уголок взял фотку с Курского и показал Казаряну.

— Абсолютно точно, — подтвердил Казарян.

— А видеосъемку вы параллельно не вели?