— Скай? — спросила она озабоченным тоном. Ну и актриса. — Скайлер, ты болен?

Она дотронулась до его лба тыльной стороной ладони, но он отмахнулся от ее руки.

Алексис ахнула.

— Что ты здесь делаешь? — выговорил он.

— В каком смысле?

Он приложил ладонь к стене.

— Там, в соседней квартире.

— Я знаю, — сказала она, неуверенно кивая.

Небесный Конь затаил дыхание и ждал, разглядывая каждый дюйм ее лица.

— Ты знаешь?

Лицо Алексис помрачнело.

— В чем дело, Скайлер?

— Мне нужен воздух.

— Хочешь, я открою окно?

— Нет.

— Да в чем дело? — Она расстроилась, чуть не плакала. — Скажи мне. Ты меня пугаешь.

Он пристально посмотрел на нее и глубоко вдохнул, потом выдохнул и спросил себя, что он делает, к чему он себя ведет, заставляя верить. Неужели ему действительно нужна доза, резкий вдох ясности, Смерти?

Алексис уже начала плакать, слезы выступили на ее глазах. Именно слезы заставили его передумать. Они были искренние. Возможно, она не знала, что происходит за соседней дверью. Возможно, ей представлялось, что это всего лишь парочка с нетривиальными интересами, но он-то точно знал, что там творится. Он с трудом проглотил слюну и взял ее за руку.

— Алексис, — сказал он, стараясь ей ободряюще улыбнуться. — Со мной все в порядке. Просто у меня бывают приступы… — он тщательно подбирал слово, — слабости.

— Это что-то серьезное? — спросила она со страхом.

— Нет. — Он чуть покачал головой и улыбнулся своей обычной улыбкой.

— Слава богу, — сказала она, обнимая его и целуя в шею. — Не знаю, что бы я делала, если б с тобой что-нибудь случилось. Просто не знаю, господи, не могу даже подумать.

— Не волнуйся.

Он отстранил ее от себя, и в этот миг что-то грохнуло о стену позади них. Услышав грохот, они оба не обратили на него внимания, занятые той тревогой, которая угрожала разлучить их.

— Пойдем откроем наши подарки, — предложил он.

Алексис всхлипнула и кивнула.

— Пошли.

Человек в машине слушал переносной радиоприемник. Он услышал звук разрываемой бумаги, и потом женский голос воскликнул: «Малага! Скайлер!» Потом еще какие-то шевеления и тишина. Разумеется, целуются. Как чудесно!

— Рождественские игры, — сказал он, запертый в своей машине.

Он опустил стекло на миллиметр и прибавил отопление. Ему нужен был воздух. Даже ему действовал на нервы густой запах чеснока от соуса к спагетти, которые он съел в пиццерии.

Человек уже видел, как Дэниел Ринг по прозвищу Небесный Конь накануне выходил из этого здания. Он сразу же узнал его и теперь ждал, желая выяснить планы Небесного Коня, прежде чем решить, как ему действовать дальше.

«Когда мы едем?» — спросила женщина поверх сильных помех, заглушавших голоса в приемнике.

«Первого января. Видишь, это здесь».

«Вот это подарок!» — сказала она. Снова тишина. Поцелуи. Чуть различимый стон.

«Надеюсь, тебе удастся взять отпуск».

«Насчет этого не беспокойся. Я же теперь партнер в фирме, помнишь?»

Снова тишина, потом она сказала: «Теперь ты открой свой подарок».

Звук разрываемой бумаги.

«Здорово, — сказал он мягко. — Очень красиво».

«Если б я знала о поездке, я бы купила тебе плавки вместо теплой рубашки с галстуком. Можешь поменять, если тебе не нравится. Правда, даже не думай, что ты меня обидишь».