Трубку сняла секретарша. Пропев томным голосом о занятости своего босса, она совсем было хотела дать отбой, когда я, не выдержав, рявкнула:

— Скажите, черт возьми, что звонит Грачева!

— Минуточку, — не меняя интонации, выдала мне она.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем я услышала в трубке усталый голос Алейникова.

— Алло, Анна Михайловна, я вас слушаю.

— Что, черт возьми, вы себе позволяете?! — почти зарычала я. — Мало того, что вы испортили мне день отъезда, приставив приглядывать за мной какого-то гомика, так теперь и остаток отпуска мне придется проводить под вашим бдительным оком!

— Не понял, — смешался он. — О чем вы?

Озабоченность его тона немного поуменьшила мой пыл, и, чуть сбавив обороты, я продолжала кипятиться:

— Тимур Альбертович! Я, конечно же, очень ценю вашу заботу о моей безопасности.

И, конечно же, понимаю, что после вчерашней сцены в ресторане у вас возникло желание опекать меня, но прошу вас — избавьте меня от всего этого! Я могу сама о себе позаботиться!

Я могу поднять трубку, попросить об одолжении, и завтра меня будет охранять милицейский наряд! Вы меня поняли? Не ваш белобрысый дилетант, а люди, знающие свое дело! Вы меня поняли?

— Почти, — тиха ответил он, тяжело вздохнув.

— Но это произойдет тогда, когда я почувствую в этом необходимость! А не тогда, когда этого захочется вам! — Сарказм в моем тоне поиссяк, и я почти спокойно предложила:

— Давайте не будем этого делать? Хорошо?

— Хорошо, но я этого и не делал, — ответил мне Алейников. — Смею вас заверить: я не давал никаких распоряжений о слежке.

Не дав мне опомниться, Алейников бросил трубку, и в ухо мне ударила частая череда гудков.

— Вот так так! — озабоченно протянула я, плюхнувшись в кресло. — Тогда кто же?

Неожиданно вспомнился мой новоявленный родственник Иван. Свалившись словно снег на голову, он так же неожиданно исчез, не удосужившись присовокупить к оставленной записке хотя бы пару телефонных звонков.

Сейчас его присутствие было бы как нельзя кстати, но я и понятия не имела, где его теперь искать, как с ним связаться.

— Кто же это может быть? — изводила я себя догадками, укладываясь спать.

Ответ на этот вопрос я получила на следующий день.

Проснувшись в девять утра, приняв душ и наскоро позавтракав, я решила наведаться в автомастерскую. Четыре месяца без ремонта — слишком много даже для моей колымаги. Если и сегодня скажут, что у них нет нужных деталей, позвоню Сережке Лемихову в налоговую.

Пусть он своих девчонок пришлет — нервишки им не помешает немного пощекотать. Пора, наконец, хоть как-то использовать свое служебное положение.

Тихонько бормоча себе под нос, успокаивая себя подобным образом, я рванула на себя дверь подъезда и сощурилась от яркого солнечного света. Когда же глаза мои понемногу попривыкли к нему, то первое, что я увидела, — это белобрысого, шпика. Так, кажется, их называли в царской охранке. Он сидел со скучающим видом на скамеечке у подъезда и лениво помахивал сломленным тополиным прутиком.

— Привет, — поздоровалась я, поравнявшись со скамейкой. — Утро прекрасное, ты не находишь?