— Ой, мне так хочется съездить, просто не выразить словами! Словно оттуда начнется новый отсчет всего хорошего… — счастливо улыбнулась я в ответ.

— Не понимаю… Пять километров лесом, кругом снега, холодище.

Бр-р-р! — сделал шеф последнюю попытку сломить мое упрямство.

— Ну, и что? Не пропаду я в этих снегах и менее чем через месяц живой и здоровой вернусь обратно. Прямо к Новому году. Буду Снегурочкой на елке…

— Да уж, — скептически поджал губы Семен Алексеевич. — Снегурочка из тебя сейчас, как из меня Майя Плисецкая…

— Почему? — дурашливо протянула я.

— Где же ты видела беременную Снегурочку? Кстати, а почему ты все-таки сбежала тогда? Мой знакомый доктор был в шоке. Это надо же! Сдать все анализы, пройти все обследования и сбежать за пять минут до начала операции!..

Что я могла ответить ему? Сказать, что мне было жаль тогда губить ни в чем не повинную жизнь, едва затеплившуюся внутри меня, или, может быть, что испугалась вида сверкающих в солнечном свете инструментов?

Нет, я не могла этого сделать совсем по другой причине, и он наверняка понимал это не хуже меня. Вероятнее всего, догадался об этом даже раньше меня. Потому что я барахталась в своих эмоциях, изо всех сил стараясь и мысли не допустить о начинающем зарождаться чувстве…

— Его позвали к телефону, а мне надоело ждать, — брякнула я первое, что взбрело мне в голову.

— А-а-а, а я думал, причина в другом… — протянул Семен Алексеевич. — Ну, ну…

Мы с ним понимающе переглянулись и, не удержавшись, расхохотались.

Неизвестно, как долго продолжалось бы наше веселье, если бы в этот момент проводник недовольно не пробурчал:

— Давайте-ка, гражданочка, поднимайтесь в вагон. Через две минуты отправляемся.

Семен Алексеевич по-отечески чмокнул меня в лоб, помог подняться на подножку и, помахав на прощание рукой, медленно побрел по перрону.

Облокотившись о столик в своем купе, я стояла и смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в дверях железнодорожного вокзала. И почти тут же на плечи мне легли теплые ладони моего мужа.

— Старик к тебе очень привязан, — задумчиво пробормотал он. — Почему?

— Может быть, я напоминаю ему о безвременно погибшей дочери, а может быть… — Я повернулась и уткнулась ему в грудь лицом. — А может быть, я просто очень хороший человек…

— Никто и не спорит, — тихо пробормотал он, нежно поглаживая меня по спине. — Странноватый, правда, немного…

— Почему?

— Эта поездка… Зима, кругом сугробы, ты беременна… — он протяжно вздохнул. — Зачем тебе все это?

— Ну, мы должны отдать забытые Иваном вещи, которые он оставил на моем шкафу в том черном пластиковом пакете…

— А если серьезно?

— А если серьезно… — Я на минуту отстранилась и, глядя в его темные глаза, произнесла:

— А если серьезно, то хочу побывать там с настоящим Тимуром. С тем, которого люблю…