Я уселась на переднее сиденье и сунула руку в сумку. Томик Пушкина был на месте.

Достать его сейчас и заняться изучением содержимого я не рискнула. Слишком уж заинтересованным выглядел парень на соседнем сиденье. Поэтому, сложив руки поверх сумки, я принялась рассматривать проплывающий за окном пейзаж. От Алейникова я отправилась прямиком к Валентине, в офис моей Тоньки.

Она сидела, склонив белокурую головку над кипой бумаг, испещренных цифирями.

— Добрый день, Валюша, — пропела я ласково, для начала стукнув костяшкой пальца о притолоку. — У вас дверь открыта. Извините, побеспокою…

— Душно… — пояснила она и, настороженно вглядываясь в мое лицо, пригласила:

— Проходите.

Я зашла в ее кабинет и плотно прикрыла дверь.

— Присаживайтесь, Анна Михайловна. — Валюша обеспокоенно заерзала на стуле и потянулась к бутылке минералки, которая стояла на краешке стола. — Водички не желаете?

— Нет, нет, спасибо, — поблагодарила я. — Я к вам буквально на несколько минут.

— Слушаю вас. — Она отложила в сторону авторучку, на манер школьницы сложила руки на столе и во все глаза уставилась на меня.

— Валюша, — начала я осторожно. — В прошлую нашу с вами встречу вы сказали, что хорошо запомнили голос мужчины, который звонил Антонине.

— Да, запомнила, — согласно кивнула она.

— А как вы думаете, вы могли бы его узнать?

— Несомненно! — фыркнула она. — Вы знаете, я очень много читала о том, что любовь к нам, женщинам, приходит через слух. Так вот, я думаю, что здесь именно такой случай!

Голос неподражаемый!

— Хорошо… Давайте немного послушаем…

С этими словами я достала из своей плетеной сумочки малюсенький портативный магнитофон, который был до сего времени надежно спрятан в томике Пушкина, и, нажав кнопку воспроизведения, представила ее вниманию наш разговор с Алейниковым.

— Это он! — воскликнула Валюша, зардевшись непонятно от чего. — Мне нет необходимости дослушивать все это до конца. Я точно знаю — это он!

— Вы абсолютно уверены? — строго спросила я, выключая магнитофон. — Поймите, это очень важно…

— Я понимаю, насколько это важно, — с легкой тенью раздражения выдохнула хозяйка кабинета. — Но это он!..

— Понятно, — пробормотала я, убирая свою шпионскую технику обратно в сумку. — Спасибо вам большое.

Еще пару минут мы посвятили трепотне о погоде, природе и атмосферных явлениях, и затем я ушла. Уже прощаясь, Валентина, доверительно заглядывая мне в глаза, с придыханием в голосе спросила:

— Я была вам полезной, Анна Михайловна?

— Да, да, очень! — поспешила я с ответом. — Вы мне очень помогли…

Чем конкретно она мне помогла, я затруднилась бы ответить в тот момент даже самой себе. Ну, узнала, что мужчина, названивающий Антонине в течение года, не кто иной, как Алейников. Ну и что? Что дальше-то? Пойти и спросить его, для чего он это делал? Я была почти уверена, что он презрительно рассмеется мне в лицо!

— Ну да ладно, — тихо вымолвила я, выходя на улицу. — Какая-никакая, но зацепка. Это все же лучше, чем ничего.

Перехватив по дороге пару бутербродов и запив их холодным кофе, я пошла блуждать переулками Замоскворецкого микрорайона в поисках покосившейся хибары моего друга.