Стражники заставили их оставить верблюдов у ворот. Они смотрели хмуро, но дали каждому из путников по стакану воды. Та, что досталась Мод, имела вкус крови, и девушка выплюнула первый глоток, не понимая, в чем дело. Она провела рукой по губам и ожидала, что та окажется красной. Все трое медленно прошли через город и спустились к гавани, где блеск волн ослепил их и показался нереальным. Они долго смотрели на море воды, которую, к сожалению, нельзя было выпить. Потом нетвердой походкой Мод подошла к двери британского представительства и постучала.

Мод забыла имя вазира, как только он его назвал, и это ее встревожило. Она помнила, что, покидая Салалу, хорошо знала, как зовут этого человека. Это был высокий мужчина с глубоко запавшими глазами, и когда он заговорил, Мод поняла, что не может сосредоточить внимание на его словах. На стене висел портрет короля Эдуарда VII[154], и солнечные лучи, отраженные от морской глади, танцевали на потолке. Струпья на затылке, где Халид приложил клеймо, невыносимо чесались. Она отхлебнула чая, который ей принесли, и обожгла нёбо.

– Вот, возьмите, – сказал вазир, и когда она подняла глаза, то, к своему удивлению, увидела, что он стоит у нее за спиной и протягивает носовой платок. – Вам чертовски не повезло, вас обошли в последний момент. Но мужайтесь. Скоро вы будете в Англии и вернетесь в лоно своей семьи. Право, это гораздо более подходящее место для леди.

Он неловко похлопал ее по плечу, и Мод вдруг обнаружила, что плачет – громко и навзрыд. Она не помнила, когда слезы появились у нее на глазах.

– Но это я пересекла пустыню Руб-эль-Хали, а не Натаниэль. Вы понимаете? Он не пересекал ее вообще… он заблудился. Мы нашли его, а он… он…

– Хватит, мисс Викери, возьмите себя в руки. Мистер Эллиот уже на пути в Англию. Я сам видел его карты пустыни. Он прибыл с большой группой бедуинов, которые путешествовали вместе с ним, и те подтвердили его успех…

– Но половина тех бедуинов перешла через пустыню вместе со мной! Он подкупил их, вот и все…

Она замолчала, потому что видела: продолжать разговор не имеет смысла. Выражавшее жалость лицо вазира стало кислым и напряженным. Она была обузой, не более того, и он с нетерпением ждал, когда сможет от нее избавиться. Словно в подтверждение этого, вазир откинулся на спинку кресла, прочистил горло и произнес:

– Послезавтра отсюда уходит грузовое судно. Это очень кстати. Уверен, мы сумеем организовать вам проезд на его борту. По-видимому, это не совсем то, к чему вы привыкли, но в Салале или в Адене можно будет пересесть на другой пароход.

Мод посмотрела на него, спрашивая себя, к чему она, по его мнению, должна была привыкнуть, учитывая ее нынешний внешний вид. Некоторое время она сидела молча, комкая в руке тонкую ткань хорошо выстиранного носового платка, казавшегося ей невероятно мягким. Это была такая обычная вещь, причем истинно британская. Она взглянула на платок и увидела вышитые кем-то в уголке инициалы хозяина. На безымянном пальце ее руки было надето лазуритовое обручальное кольцо, подаренное Натаниэлем всего несколько недель назад. Мод снова расплакалась, ненавидя себя за это, поскольку слезы вызвала такая ерунда, как инициалы на платке, которые ей некому было вышить. Внутри она ощущала жгучий холод, подобный стуже в разгар зимы, и не была уверена, что выдержит эту боль.