Джоан заметила, как Мод сжалась от этих слов, и поняла, как ей больно их слышать. Было ясно: Мод все еще любит Натаниэля, несмотря на прожитые врозь годы. Джоан могла только догадываться, какую боль это причинит и какую злость вызовет.

– Я молчала, зная, что мне никто не поверит. Я поняла это здесь, в Маскате. Поняла, как будет воспринято мое заявление. Какая-то женщина, полубезумная после долгого пребывания в пустыне, пытающаяся претендовать на победу, которая ей не принадлежит. А потом я узнала, что… ношу под сердцем твоего ребенка. Какой позор для незамужней девушки! Я не могла поехать домой… – Она покачала головой, тяжело дыша. – Я так и не увидела отца. Ты это знаешь. Я даже не приехала на его похороны. А ты на них был?

– Да. Конечно был. И я назвал одного из моих сыновей Элиасом в его честь.

– Должно быть, это потребовало у тебя немалого мужества после того, как ты поступил со мной. – Она бросила взгляд на Натаниэля, и на ее лице отобразилась усталость. – И ты до сих пор не вернул мне доллар, уплаченный за кольцо.

– Мод… – начал было Натаниэль, но та оборвала его взмахом руки.

– Посмотри на меня, Натаниэль, – сказала она, и он повиновался ее приказу. – Ты разрушил мою жизнь. Понимаешь? Ты забрал у меня все…

– Да. Я понимаю, – проговорил он глухо, словно балансируя на грани отчаяния.

– Я написала правду. Вот здесь изложены факты, касающиеся моего путешествия, настолько подробно, насколько я могла вспомнить. – Мод указала на ворох бумаг на столе и окинула взглядом свидетелей. – Кто-нибудь из вас может опубликовать эти записки. Возможно, это сделаете вы, Джоан. Вам ведь нужно найти какую-то работу. Натан, у тебя сохранились журнал и моя карта?

– Нет, я их сжег, – признался Натаниэль. – Я не хотел рисковать. Ведь их могли найти. А я… не в силах был видеть твой почерк, Мод. Чувство вины…

– Я не желаю слышать, как ты страдал! – снова вскричала Мод, ударяя рукой по подлокотнику своего кресла. – Но ты будешь страдать! По-настоящему. Не меньше, чем я.

– Что вы имеете в виду? – прервал ее полковник Сингер, тогда как лицо Натаниэля исказили страх и отчаяние. Его глаза расширились, как у ребенка.

– Ты не можешь… Только не Чарли, – прошептал он. – Ты же сказала, что мое признание его спасет! Ты обещала!

– Ты не единственный, кто может нарушить обещание, – сказала Мод холодно.

– Только не мой Чарли… Я не могу его потерять, – произнес Натаниэль, качая головой. – Пожалуйста, Мод… Пожалуйста… Только не Чарли…

– Отправьте кого-нибудь в горы к Салиму! Пошлите меня! – вскочив, в отчаянии обратилась Джоан к полковнику и Берк-Бромли. – Нужно сказать Салиму, что Чарли его брат!

– Слишком поздно, – проговорила Мод, и все повернулись к ней. У Джоан закружилась голова. Горло сжалось, и она почувствовала, что задыхается. – Вы опоздаете. Он, наверное, уже мертв.

После предательства Натаниэля Мод долгое время неподвижно лежала на земле в состоянии безысходного отчаяния. Когда солнце село, Халид разжег костер, и Мод почувствовала на лице жар от бледных голодных языков его пламени, поднимавшихся на целых два фута. Ее тело озябло и окоченело, душа съежилась от потрясения, и девушке казалось, будто что-то темное и чужое заползло на освободившееся место.