— Что ж не разбежались?

— А мне тогда казалось, что все так живут. Жена работает или учится, ведет хозяйство и ей с мужем скучно.

— Лилёнок, раз так, то мой тебе совет: бросайся с головой в этот омут. Думаю, большого счастья не обретешь, но адреналину нахлебаешься. А потом, с опытом и разочарованиями, станешь совершенно неотразимой зрелой женщиной и все мужики будут твои. А забеременеешь от него, тоже хорошо. Ребеночек красивый получится. Вырастим, ты же вот выросла без отца и я считаю, что у меня самая лучшая дочка на всем свете.

— Мам, выходит, ты меня благословляешь на этот роман?

— Да не то, чтобы… Но все-таки! Только смотри, если тебе хоть на секундочку покажется, что он догадался, что он просто хочет отомстить таким образом мне, беги без оглядки.

— Мам, а там, в Париже…

— Что?

— Тебе показалось, что он по-прежнему тебя любит?

— Нет! Наоборот! То есть в первый момент, когда мы столкнулись… Мы оказались в одном отеле, у него так вспыхнули глаза… Мне почудилось… Но потом я совершенно четко поняла, что он не простил мне того равнодушия и просто реализовал свою давнюю мечту и все. Он успокоился. Он из породы победителей все-таки, добился своего и зачеркнул…

— Тебе было обидно?

— Да нет! Я никогда его не принимала всерьез, я никогда не увлекалась мальчиками. Даже сейчас. Мужчина, который старше тебя… с ним чувствуешь себя моложе.

— Мамуль, но сейчас-то где ты найдешь такого, кто был бы старше тебя и еще на что-то годился?

— Кто ищет, тот всегда найдет! — засмеялась Полина Сергеевна.

— А Мироныч?

— Что Мироныч? Мироныч уезжает надолго, я не поручусь, что он хранит мне верность… Короче, у меня все в порядке.

— Да, мамочка, бабушка была права… — улыбнулась Лиля.

— В чем это?

— В том, что ничему хорошему ты меня не научишь.

Утром за Лилей заехал Юрий Эльдарович, повез ее в гостиницу за тетками. Обе были уже готовы. И радостно улыбались.

— Лиля, мы сейчас куда? — спросила Бекасова.

— В газету.

— А там что будет? Интервью?

— Насколько я поняла, это будет просто беседа, из которой потом слепят интервью.

— Но нам его покажут предварительно? — поинтересовалась Василькова.

— Должны.

— Ох, иной раз такого напишут…

— Да уж! — согласилась Бекасова.

Беседа с главным редактором газеты, милой молодой женщиной, вылилась в обычный бабий треп о мужиках-козлах. О том, что они выродились, никуда не годятся и все в таком духе. Лиля слушала их со смехом. Старые, а туда же… И думала: «Эх, знали бы вы Ахметшина… Но они не знали, бедняжки!»

Когда они вышли на улицу, Бекасова спросила:

— Лиль, мы не очень много глупостей наболтали?

— Очень! — ответила за нее Василькова.

И все трое расхохотались.

— Так, что у нас дальше? — осведомилась Василькова.

— Сегодня две встречи в магазинах, а завтра одна. И еще завтра телевидение.

— Как телевидение? — всполошилась Бекасова.

— Надеюсь, не ток-шоу? — уточнила Василькова. — Ненавижу ток-шоу. Чувствую себя там полной дурой. Сидишь, ждешь возможности что-то сказать, иначе зачем пришла, правда? Приготовила какую-то мысль, и вдруг, бац, и кто-то другой эту мысль перехватил. И надо мгновенно сориентироваться, придумать что-то еще и при этом не ударить лицом в грязь. Ужас! И еще я заметила, что я человек, в общем-то не злой, на ток-шоу начинаю жутко злиться, там, как правило, столько идиотов!