– Не за что, Виталий Иннокентьевич.

Витвицкий остановился, посмотрел на девушку так, словно увидел ее впервые.

– Есть за что. И… Ирина, вы… В общем, можно просто Виталий.

Старший лейтенант улыбнулась, но не удержалась:

– Хорошо, Виталий Иннокентьевич.

Чикатило вернулся из командировки вечером следующего дня. В числе прочих пассажиров он сошел с поезда и двинулся по перрону, помахивая портфелем. Вокзал жил своей привычной, суетливой жизнью. Мужчина спокойно лавировал в толпе, пока не заметил в стороне торговок с цветами, семечками и прочей ерундой.

– Сынок, попробуй семечки, – помахала пухлой рукой пожилая женщина, заметив покупателя в плаще и шляпе. – Вкусные!

Чикатило подошел, но семечки брать не стал, покачал головой.

– Спасибо. Мне не нужно.

Он прошел дальше, остановился рядом с другой торговкой. Перед нею на картонке стояли небольшие горшочки с фиалками. Чикатило мягко улыбнулся.

– Почем фиалочки?

– А вам какую? – торговка с удивлением смотрела на необычного покупателя – обычно фиалки брали женщины. – Вот ампельные, вот сеточка, а вот узамбарские, с бахромой.

Чикатило некоторое время разглядывал фиалки, наконец выбрал горшок с нежно-сиреневыми цветами.

– Эту. Узамбарскую.

Женщина ловко подхватила горшок, завернула в газету.

– Хорошую выбрали. Для кого берете?

Покупатель снова улыбнулся.

– Для жены, Фенечки.

Расплатившись, Чикатило забрал завернутый горшок и затерялся в вокзальной толпе. Торговки проводили его взглядом.

– Обходительный мужчина, – мечтательно сказала пожилая.

– Заботливый, – согласилась цветочница.

– А вот мой кобель, – сплевывая семечную шелуху, вздохнула пожилая, – мне отродясь цветов не покупал…

– …Таким образом, характер ранений, нанесенных жертве, совпадает с характером ранений, ранее нанесенных несовершеннолетнему Годовикову И., – Горюнов дочитал заключение медэкспертов, отложил его и пробежал глазами по лицам собравшихся на совещании.

В кабинете было людно. По одну сторону стола привычно уже расположились члены московской группы под руководством Кесаева. По другую – Липягин и местные офицеры. Во главе стола сидел непривычно мрачный Ковалев.

– Спасибо, Олег, – сказал Кесаев и посмотрел на Ковалева, словно предлагая ему высказаться. Но хозяин кабинета отвел глаза, и следователь вынужден был говорить сам: – Таким образом, товарищи, следует признать, что мы с вами шли по ложному следу. Пока мы пытались доказать вину Шеина и Жаркова, настоящий убийца оставался на свободе, и это стоило жизни…

Кесаев запнулся, снова посмотрел на полковника. Тот по-прежнему смотрел в сторону, но все же ответил:

– Личность погибшей пока не установлена.

Автобус притормозил у остановки. С шипением раскрыл двери. Тарасюк, высокий, но слегка рыхловатый парень с дурашливыми глазами навыкате, сидел у окна, упершись лбом в стекло, и смотрел на пассажиров, смешно карабкающихся в автобус. Внимание его привлекла девушка – чистенькая, опрятная, удивительно милая, при этом несколько простоватая.

Тарасюк изогнулся, высматривая, как незнакомка входит в автобус. Отлипнув от стекла, он нашел ее взглядом среди зашедших в салон пассажиров.