– Неважно. Вернемся к допросу.

– Да, конечно. Когда я порезался, то промокал полотенцем кровь на шее. Поэтому пятна, – объяснил Чикатило.

– Где вы брились?

– В туалете на вокзале. Предвосхищая ваш следующий вопрос – вазелин я использую вместо крема для бритья. Когда под рукой нет горячей воды, он идеально размягчает кожу.

Рябинин и Медведев снова переглянулись.

– Хорошо, допустим. А зачем у вас в портфеле нож? Надеюсь, его для бритья вы не используете? – спросил следователь.

– Конечно же нет. Моя работа снабженца связана с частыми поездками, командировками. Приходится получать запасные части, детали, иногда всего одну-две штуки. И чтобы отправить их на свое предприятие, мне нужно упаковывать эти детали, – Чикатило изобразил, как он заворачивает нечто, упаковывает, завязывает.

– Допустим, но как это объясняет нож? – не понял Рябинин.

– И шпагат, – помог ему Чикатило. – Вы же знаете нашу почту. У них вечно чего-нибудь нет – то ножниц, то вот шпагата. Я еще раньше упаковочную бумагу с собой возил, но сейчас вроде она везде появилась.

– То есть нож и шпагат вы используете для упаковки почтовых отправлений, Андрей Романович? – уточнил Рябинин.

– Да, именно для этого.

Медведев оторвался от протокола.

– Владимир Михайлович, я… Вы разрешите задать задержанному вопрос?

– Давай, Леня.

Медведев, чуть покраснев от волнения, спросил:

– Задержанный Чикатило, а почему вы носите с собой такой большой нож, а не складной, например? Это же небезопасно.

– Вы верно подметили, небезопасно, – спокойно кивнул Чикатило. – Я даже порезался недавно – сунул руку в портфель и чикнул пальцем по лезвию… – он показал забинтованный палец. – Нужно ножны сделать, хотя бы из картонки. А складной у меня был, хороший, с шилом и ножничками, знаете, есть такие, там еще открывашка, штопор? Сын забрал. Мне, говорит, нужнее… – мужчина рассмеялся. – Вот и пришлось выкручиваться с этим. Надо складной купить, вы правы.

– А что такое буквы М.Ц.? – Медведев кивнул на нож. – Тут вот выцарапаны.

– Это жена, Фаина, принесла. У нее свояченица в столовой работает, там ножи списывали, вот она и раздала по знакомым. М.Ц. – это «мясной цех».

Медведев вернулся к протоколу. Рябинин внимательно посмотрел на Чикатило:

– Андрей Романович, наши сотрудники видели, что вы на вокзале общались с женщиной асоциального поведения. При этом вы женаты… – он заглянул в документы, – на гражданке Чикатило Ф. С., в девичестве Одначевой, у вас двое детей. Вы понимаете, что совершили аморальный поступок?

– Ну-у, конечно, понимаю, – развел руками Чикатило с виноватым выражением лица. – Но и вы поймите… седина в бороду, бес в ребро… С женой давно не было, приболела она, а тут подвернулась эта бабенка, сама предложила. Я и решил, простите за подробность, баллоны слить. Вы же мужчины, сами небось сталкивались… – и, спохватившись, Чикатило подался вперед и доверительно сказал: – Но если общение с женщиной – нарушение закона, я готов понести наказание!

– Не ерничайте, Андрей Романович! – осадил его следователь. – Вы, между прочим, коммунист. И ваш моральный облик может стать предметом обсуждения на партсобрании. И вашей жене вряд ли будет приятно об этом узнать.