Но премудрости тектоники, сейсмографии и энергетики были выше понимания Ставинского. «Швеция расположена в пределах балтийского щита Восточно-Европейской платформы и обрамляющих ее структур каледонской складчатости. В строении щита участвуют протерозийские метафорические комплексы свекофена, карелия, готия, дальсландия и неметаморфизированные толщи субиотния, понтия, спаратмита…» – ну что может понять тут нормальный человек? После разговоров с Бенжером Ставинскому было ясно одно – Опарков, Бенжер и тот Юрышев, которого он сейчас изображал, выбрали Швецию в качестве новой Хиросимы по нескольким причинам. Во-первых, Швеция не входит в НАТО, а ее собственные противолодочные морские силы смехотворны. Но при всей своей, по современным военным стандартам, немощности Швеция имеет три важнейшие для Балтики военно-морские базы – Хорсфьерден в Стокгольмских шхерах, Карлскруну, а на западном побережье – Гетеборг. Эти базы держат под своим наблюдением весь советский Балтийский флот, и в случае войны Швеция может в любой момент передать эти базы НАТО. Стокгольмские шхеры и тысячи других шведских фиордов дают прекрасное укрытие для военных судов даже в случае атомного удара. И чем выкуривать эти суда и подводные лодки из фиордов и шхер поодиночке, легче уничтожить их одним превентивным сейсмическим ударом, в котором к тому же никто не заподозрит Советский Союз. Землетрясение, стихийное бедствие потрясет старушку Швецию, обрушит прибрежные скалы в морские укрытия, где прячется флот, уничтожит военные базы…

Короче, в советской стратегической доктрине нейтральной Швеции в случае войны уготована та же участь, что ныне «нейтральному» Афганистану. И маршал Опарков торопил Бенжера и Ставинского завершить окружение Швеции сейсмической гирляндой. Несколько подводных лодок были посланы к шведским берегам, чтобы уточнить тектонику дна в Стокгольмских шхерах и возле Гетеборга…

Конечно, среди этих производственно-военных будней, когда Ставинскому нужно было то крутиться в Генштабе, то лететь в Балтийск, на военно-морскую базу подводных лодок, то принимать участие в первых морских испытаниях нового бурильного агрегата в Баку, на Нефтяных Камнях, то подталкивать переоборудование завода в Шатуре (и при этом постоянно держаться как Юрышев, чувствуя себя и днем и ночью как на экзамене, когда ты отвечаешь по чужому билету или по подсказке), – среди всего этого напряжения были, конечно, у Ставинского и другие минуты. Те минуты, по которым он когда-то тосковал в Америке, – минуты наслаждения своим престижем, элитарностью, принадлежностью к касте избранных. Молодой генерал в сопровождении четырех талантливых инженеров летает по стране в первом салоне «Ту-134», живет в лучших гостиницах. Мимо очередей за билетами в аэропортах – прямо к диспетчеру по брони, а от него – на борт самолета, в первый салон, куда никакая касса не продает билеты простому люду, а только партийным и правительственным служащим, генералам, депутатам Верховного Совета СССР и т.д. Даже зубы ему вставили без очереди и бесплатно – в бакинской гарнизонной военной поликлинике.