— Представляю, — понимающе кивнул Колычев. — Не от большого ума, уж извините.

— Что вы — я не в обиде. Успел всякого наслушаться. До смешного доходило. Как только узнавали, что я из тех, так сразу скандал за скандалом. Как же так — на столь ответственном посту и не пролетарий, а какая-то недобитая контра! — Он горько усмехнулся. — Не хотим, говорят, с царским сатрапом работать вместе! До товарища Петерса, а то и до самого Дзержинского доходили. К счастью, они умеют охлаждать самые горячие головы.

— И все же вы попали к нам, — заметил Елисеев.

— Да. Никогда бы не подумал прежде, что осяду в вашем прекрасном городе. Заметьте, говорю это без всякой иронии. Есть в вашем Же-лезнорудске что-то спокойное, патриархальное. В Питере уже не то…

— Но ведь все равно жалеете, что пришлось покинуть Петроград? — догадался Петр.

— Грешен, увы. Зело грешен. Тот, кто рожден на берегах Невы, не в силах забыть ее гранитные набережные и несет в себе эту инфекцию до конца дней. Однако мое появление здесь — еще не повод для грусти. Иногда бывает полезно сменить обстановку. К тому же климат… У вас, знаете, тепло и солнышко, а когда я покидал Петроград, то дождь лил почти целую неделю.

— Сыро у вас, — поддакнул Колычев.

— Не без этого. Море есть море. Даже если кто-то зовет его лужей. Так что буду наслаждаться теплом и сухостью вашего края.

— Теплом, значит… У нас тот еще курорт, — усмехнулся Елисеев.

Они подошли к губрозыску.

— Вот тут мы и работаем, — сказал Колычев. — Наш начальник, товарищ Янсон, велел выделить для научно-технического отдела особое помещение.

— Прекрасно, — обрадовался Хворостинин. — Вот только на одном помещении далеко не уедешь. Скажите, насколько реально приобрести у вас фотографический аппарат, бумагу, реактивы, микроскоп? Интуиция мне подсказывает, что ничего этого у вас нет, а прихватить хоть что-то с собой из Петрограда у меня, к огромному огорчению, не получилось.

Борис задумчиво почесал в затылке.

— Купить-то, наверное, можно, вот только в какие деньжищи это обойдется — подумать страшно. Это ж не фунт изюму, хотя и тот нынче дорог.

— Главное я услышал — достать возможно. Остальное, надеюсь, решится. Здесь, — Хворостинин похлопал по саквояжу, — должно хватить на самое основное.

Сыщики остолбенели.

— Простите, Иннокентий Сергеевич, вы что — с собой большую сумму казенных денег везли?

— Пришлось, — грустно сказал Хворостинин. — Выбора не было. Здесь, на месте, пока вам фонды выпишут, пока деньги дойдут… Петроградские товарищи по старой памяти помогли с получением денег на приобретение аппаратуры и расходных материалов, но вот доставку пришлось осуществлять собственными силами.

— Ох, и рисковый же вы, Иннокентий Сергеевич! — в сердцах воскликнул Колычев. — А ну как грабанули бы вас в поезде?!

— Знаю, все знаю. Я из-за этого груза ночей не спал. Но, обошлось. Значит, судьбой было предначертано не допустить такого злодейства.

— Вы фаталист?

— Я верующий человек. Вас это задевает?

— Никоим образом.

Янсон оказался в своем кабинете. Он радостно вышел из-за стола навстречу Хворостинину.