А СМЕРШ и контрразведка столкнулись с новым для себя явлением – пособниками немцев, полицаями, служащими немецких учреждений, не успевшими уйти с немцами. Гитлеровцам они были не нужны. Кто поумнее, подальновиднее, заранее обзаводились чистыми документами, перебирались в сёла и города, где их никто не знал. Вот здесь потребовалось напряжение сил нашей контрразведки. С некоторыми, насильно мобилизованными, например паровозными бригадами, всё ясно. Да они не убегали. Арестовать, дать срок, тоже нельзя. Кто будет поезда водить? Квалифицированных кадров остро не хватало. Молох войны пожирал людей быстрее, чем мальчишки становились мужчинами. Так их ещё и обучить воинским специальностям надо. В Германии эта проблема стояла ещё острее. Даже в ранее элитные части «СС» брали добровольцев из прибалтов, французов, датчан и норвежцев.
Война – это в первую очередь состязание ресурсов – людских, финансовых, промышленных и прочих. Тем более война длительная, в которой ресурсы имеют важнейшее значение. Гитлер планировал войну молниеносную. Но просчитался. Во всех своих ошибках обвинил абвер, его главу Кана-риса казнили.
«Расколоть» пособника или предателя непросто. Приходилось с фотографией подозреваемого выезжать в те населённые пункты, где он сотрудничал с немцами. Жителям показывали фото для опознания, допрашивали под протокол. Для суда нужны документы, показания свидетелей. Подозреваемый утверждает, что его немцы назначили старостой села помимо его воли, пришлось исполнять. А жители говорят – вызвался сам. Мало того, натуральный налог, положенный селянам, выбивал, если можно так сказать, кулаками, забирал последнее. Да, оружие в руки не брал, в полиции не служил, но иной раз забирал последнее – курицу, мешок пшеницы. Ни муки намолотить, ни посеять. А не посеял – урожая не жди. Голодно было. Таким пособникам давали по десяти лет лагерей.
Хуже было с полицаями. Туда брали добровольцев. Выдавали немцам своих односельчан, у кого в семьях были командиры Красной армии или политработники. Участвовали в облавах, делали обыски. Не брезговали казнями, полагая – кончилось советское время, а гитлеровцы усердие зачтут, жалованье добавят. Полицаям платили оккупационными марками, да позволяли бесчинствовать. Продуктами полицаи обеспечивали себя сами, отбирая у селян. При отступлении судьба полицаев немцев не интересовала. Кто-то отступал вместе с вермахтом. Другие перебирались в отдалённые деревни и сёла. Таких и вылавливали. Селяне сами на них указывали – чужак появился. А уж дальше проще. Многих ловили на фальшивых документах. Как ни день, новое сообщение от бдительных граждан. Подтверждалось – половина. По количеству возбуждённых, расследованных и переданных в трибунал дел – рекорды. Так ведь и не освобождала Красная армия на юге страны раньше таких больших территорий. К тому же на юге, где издавна казаки жили, много противников советской власти. После революции казаки долго не склонялись ни к одной стороне. У них вольница и дарованная царями землица. И ждать от большевиков им нечего. Лозунг большевиков, на который купился народ, – «Фабрики рабочим, землю крестьянам», оказался пустышкой. Когда казаков притеснять стали, взялись за оружие.