У Ларцева на лбу прорезалась складка. Он оказался в непривычной ситуации — не знал, что делать. Не поехать было нельзя — рухнет главное дело жизни. Поехать же значило бросить Питовранова в беде, без помощи. Должно быть, что-то в этом роде Мишель имел в виду, когда, захмелев, разглагольствовал про невозможный выбор.

Колебание, впрочем, длилось секунды две.

— На семичасовой мы успеем. У меня всегда наготове дрожки. Пойдем в сторожку. Мне нужно оставить инструкции десятнику и перемолвиться парой слов с Мишелем. Идем-идем. Хоть поздороваешься с ним. Вы давно не виделись?

— Давненько.

Высадившись на станции с арестной командой, действительный статский советник заглянул в отделение железнодорожной жандармерии. Попросил у начальника карту местности, составили с Водяновым план действий.

Выдвинулись на опушку леска.

Увидев, что Ларцев на причале один, Вика забеспокоился: что если он ошибся и Питовранова здесь нет?

Но старший филер, вооруженный мощным биноклем, промурлыкал:

— Здесь он, голуба. В избушке на курьих ножках. На крыльце городские штиблеты слоновьего размера. Идем, берем?

— Ларцев его не отдаст.

Водяной замигал своими прозрачными глазами.

— Да что он сделает, один, безоружный?

— Уж что-нибудь да сделает. К тому же у него всегда при себе оружие.

— Обижаете, ваше превосходительство! Нас шесть человек.

— А у Ларцева в револьвере шесть патронов. И стрелять мимо цели он не умеет. Помолчите-ка.

Виктор Аполлонович задумался.

— Вот что. Я уведу Ларцева прочь. Выждите четверть часа и берите преступника. Встретимся на станции.

Он уже знал, какой наживкой выманит Адриана. Ради своего «Транссиба» полетит стрелой.

Питовранов уютно похрапывал на топчане. «А говорят, что с нечистой совестью плохо спится», — зло подумалось Виктору Аполлоновичу.

Он огляделся. Задержался взглядом на «винчестере», висевшем на стене.

— Хожу в лес поохотиться, — объяснил Адриан. — Тут на болоте куропатки. Эй, бездельник, хватит дрыхнуть!

Питовранов разлепил глаза, посмотрел на Воронина.

— Приснится же кошмар. Здорово, превосходительство.

— Я за Адрианом, — объяснил Вика. — Увожу его в Питер по срочному делу. Можешь ехать с нами, но, чур, наш разговор не подслушивать, он секретный.

Знал, что Питовранов в столицу не поедет.

— Ты вообще зачем здесь, Мишель? А, я догадался! Разнюхал где-то про завтрашнее заседание по «Транссибу» и решил взять у главной персоны «entretien exclusive» — так это, кажется, у вас, репортеров, называется?

— Нет, он по другому делу. По личному, — сказал Ларцев. — Захочет — после тебе расскажет. — И обратился к Мишелю: — Мне надо спасать магистраль. Вернусь послезавтра и всё сделаю. День отсрочки для твоего дела ведь нестрашно?

— Для моего дела ничего не страшно, — беспечно ответил Питовранов. — Счастливые часов не наблюдают.

— Тогда мы поехали. — Адриан пожал Мишелю руку, а Воронину сказал: — Я только на пристань, к десятнику, и всё.

Вышел.

Воронин тоже протянул руку.

— Ну, надеюсь, скоро увидимся и потолкуем.

Рука повисла в воздухе.

— Что ж, и не поцелуешь? — тихо спросил Питовранов, глядя в упор. — Иуда поцеловал. Ты ведь меня, Вика, арестовывать пришел? Тоже сделал выбор между личным и общественным?