Бенвей рукой выписывает в воздухе какой-то узор, и дверь распахивается. Мы входим, и дверь закрывается. Длинная палата, сверкающая нержавеющей сталью, белый кафельный пол, стены из стеклоблоков. Вдоль одной из стен — кровати. Никто не курит, никто не читает, никто не разговаривает.
— Подойдите, приглядитесь, — говорит Бенвей, — вы никого не смутите.
Я прохожу дальше и останавливаюсь перед человеком, который сидит на кровати. Я смотрю этому человеку в глаза. Никто, ничто не смотрит в ответ.
— ННП, — говорит Бенвей, — Необратимое Нервное Повреждение. Можно сказать, сверхсвободны... обуза для отрасли.
Я провожу рукой перед глазами человека.
— Да, — говорит Бенвей. — Рефлексы у них еще остались. Смотрите.
Бенвей вынимает из кармана плитку шоколада, распечатывает ее и протягивает к носу человека. Человек принюхивается. Его челюсти начинают работать. Он делает хватательные движения руками. Слюна капает изо рта и длинными нитями свисает с подбородка. Его желудок урчит. Все его тело корчится в перистальтике. Бенвей отступает назад, держа шоколад на весу. Человек бросается на колени, запрокидывает голову и лает. Бенвей бросает шоколад. Человек пытается схватить его на лету зубами, промахивается и принимается ползать по полу, издавая слюнявые звуки. Он ползет под кровать, находит шоколад и запихивает его обеими руками в рот.
— Боже! Что за низкого пошиба людишки, эти НП!
Бенвей подзывает санитара, который сидит в конце палаты и читает книгу пьес Дж. М. Бэрри[21].
— Уберите отсюда этих ебучих НП. Это уже ни в какие ворота не лезет! Да и туристическому бизнесу во вред.
— Что же мне с ними делать?
— Это меня не ебет! Я ученый. Чистый ученый. Уберите их отсюда — и дело с концом. Я на них смотреть не обязан. Мне это бельмо на глазу ни к чему.
— Но как? Куда?
— Как положено. Звякните Окружному Координатору или как он там себя именует... каждую неделю новый титул. Не удивлюсь, если его вообще не существует.
У двери доктор Бенвей останавливается и оглядывается на ННП.
— Наши неудачи, — говорит он. — Ничего, это в порядке вещей.
— Они когда-нибудь возвращаются?
— Они не возвращаются и не вернутся, раз ушли, — негромко напевает Бенвей. — Так... В этой палате кое-кто сгорает от нетерпения.
Больные стоят группами, переговариваясь и харкая на пол. В воздухе серой дымкой повис джанк.
— Вот зрелище, которое ублажает душу, — говорит Бенвей. — Эти джанки стоят и ждут Человека. Шесть месяцев назад все они были шизофрениками. Некоторые годами не вылезали из постели. И вот вам пожалуйста, взгляните на них. В своей практике я никогда не встречал джанки-шизофреников, а ведь для большинства джанки характерен как раз шизоидный физический тип. Если хочешь кого-то от чего-то вылечить, выясни, кто этим не болеет. Так у кого этого нет? Этого нет у джанки. Да, в Боливии, между прочим, есть место, где не бывает психозов. В горах там совершенно нормальный народец. Хотелось бы туда выбраться, пока там всё не испоганили грамотность, реклама, телевидение и кинотеатры для автомобилистов. Изучаю только метаболизм: питание, употребление наркотиков и алкоголя, секс и так далее. Кому какое дело, о чем они думают? Осмелюсь предположить, что о той же самой чепухе думает каждый.