Крестовский посмотрел на циферблат напольных часов, стоящих в углу, и поднялся с места. Одновременно с этим раскрылась дверь и в нумер вошел Брют. Канцлер был не стар – приближаясь к шестидесяти годам, он сохранил прекрасную физическую форму. В его каштановых волосах блестели седые пряди, из-под кустистых бровей смотрели хищные желтовато-карие тигриные глаза. Одет он был неброско – в темно-серый костюм и мягкую шляпу на тон темнее.

Семен поклонился:

– Ваше высокопревосходительство.

– Ах, оставь, Семен, мы сегодня без чинов. – Брют бросил шляпу на вешалку, обвел помещение цепким взглядом, раздул ноздри длинного изогнутого носа. – В экую клоаку нас с тобой сегодня занесло.

Крестовский скупо улыбнулся.

– Кстати… – Канцлер уселся на диван, закинул ногу на ногу и кивнул собеседнику, приглашая и его присесть. – Нумер оплачен до утра, как и знойная андалузская куртизанка, к этому нумеру приписанная. Так что, если возникнет желание…

Семен, все так же улыбаясь, покачал головой.

– А вот это зря, – укорил его канцлер. – Молодость один раз дается, и пролетает в мгновение ока. И ежели не тратить ее на барышень и винопитие, в старости останется только сожалеть об упущенных наслаждениях.

Брют вздохнул, как бы демонстрируя свои личные сожаления.

– Ну-с, мой юный друг, поведайте старику о своих новостях.

– Что именно интересует ваше высокопревосходительство? – осторожно спросил Крестовский, презрев предложение покровителя общаться без чинов. – Пока я подтвердил свои догадки касательно причастности известного нам лица к делу о паучьих убийствах. Полный отчет будет предоставлен в тайную канцелярию к концу следующей недели. Неклюдский пояс отправлен в государево хранилище…

– К черту пояс! – прервал его собеседник. – Про барышню твою расскажи. Ходят слухи, что Петухов тебе суфражистку в приказ подсунул! Да еще и простушку-немагичку!

Семен Аристархович приподнял брови:

– Однако я не ожидал, что наши внутренние….

– Брось! Петухов еще с червеня всем направо и налево рассказывал, какую свинью подсунул надменным чардеям. Так что она? Хороша ваша хрюшка?

– Господин обер-полицмейстер и о ее… гм… мировоззрении был осведомлен?

– Да нет, только про то, что барышня. И очень этим фактом потешался. Про остальное мне потом уж доложили. Не тяните, молодой человек. Она хороша?

Канцлер, как обычно, поминутно менял обращение, переходя с «ты» на «вы», и нисколько этим не озабочивался.

– Толковая, – ответил Крестовский искренне. – Умна, логично мыслит, учится на лету, сыскным талантом не обделена.

Брют поморщился:

– Да что там до ее талантов… Уродина?

– Да нет, вполне… – Семен чуточку запнулся, поняв, что слово «хорошенькая» из его уст может быть истолковано превратно, – обычной внешности.

– Роман с кем-то закрутила?

– Эльдар Давидович Мамаев, мой непосредственный подчиненный, будет просить ее руки в субботу на приеме у обер-полицмейстера.

– А вот это славно, – сказал Юлий Францевич и поднялся с места. – А то я, знаешь ли, грешным делом подумал, что новая барышня в приказе тебя примется окучивать. Суфражистка свободных взглядов, да еще и умна, против такого, думал я, старик, моему Семушке не устоять. А она, вишь, решила на нижестоящую должность разменяться. Молодец девчонка, хвалю.