– Что тебе понятно стало? – спросил Зорин, устраиваясь на скамеечке по правую руку от меня.

– Смотри, – я развернулась к собеседнику вполоборота. – У нас два трупа в абсолютно разном состоянии. Покойная «Жихарева» не была опустошена в отличие от Бричкиной. И теперь нам стало понятно почему.

Ивану понятно не было, он приподнял брови, побуждая меня продолжить.

– Ну нам же Уваров говорил, что это похоже на кормление. Вот все и сложилось. Анна Штольц магом не была, поэтому ее и не… сожрали.

Зорин хмыкнул с уважением, и я бы получила удовольствие от признания коллеги, если бы в этот момент меня не тошнило бы под лавку.

Рвало желчью, спазмы сдавливали желудок ритмично, будто под музыку. Когда я подумала, что вот она, смерть моя, уже близко, мне на шею полилось что-то холодное. Оказывается, пока я страдала, Ванечка успел куда-то сбегать за водой и теперь поливал меня, не заботясь о сохранности мундира.

– Достаточно. – Я села, откинувшись на изогнутую спинку. – Пить дай.

Зубы клацнули о край железной кружки.

– Еще!

– От этого «еще» тебя опять выворачивать начнет. – Чародей положил мне на живот большую ладонь. – Не пищи! Я лечить буду.

Магии я не видела, но пахло скошенной травой и молоком. Я закрыла глаза, ощущая спокойствие, разливающееся от живота по всему телу.

Мы просидели в тенечке еще с полчаса, ни о чем не разговаривая, и все это время Зорин не забирал от меня ладони. Наконец он выпрямился, тряхнул головой и поднялся со скамейки:

– Теперь тебе, Гелюшка, поесть чего-нибудь надо. Да и мне силы восстановить не помешает.

Силы мы восстанавливали основательно, еще и с собой восстановителей прихватили, завернув в вощеную бумагу. Поэтому продолжили чаепитие и булкопоедание в приказе, расстелив на моем столе скатерку из Лялиных запасов. Шеф выслушал наш с Зориным отчет без особого интереса и сразу велел позвать младших служащих, наводить в кабинете порядок. В тазу уже не постукивало, а хлюпало талой водой, как и в коробе у двери, видимо, ледяное лечение подошло к концу. Пока младшие чины возились с перестановками и уборкой, Семен Аристархович решил переждать суету в приемной. Ольга Петровна уступила ему свой стол, сама отправившись руководить работниками. Шеф пролистывал какие-то бумаги, сидя практически напротив, а у меня кусок в горло не лез.

– Аппетит у вас хороший, как я погляжу, – подлил масла в огонь Крестовский.

Я с усилием проглотила ставшую невкусной выпечку, но ответить едкой остротой не успела.

– Пойду я, пожалуй, – Зорин поднялся из-за стола с расслабленной сытой улыбкой. – Мне какое-нибудь поручение найдется?

– Отправляйся, Иван Иванович, в государево хранилище, да отдай неклюдский баронский пояс. Да расписку у них взять не забудь, да проследи, чтоб на хранение его определили со всеми полагающимися предосторожностями.

– Будет сделано.

Зорин ушел, и в приемной повисла тишина, немного разбавленная торжественным выносом ненужного уже короба. Ляля уверенно командовала двумя работниками, эту громаду из кабинета выносившими, покрикивала на них:

– Левей! Правей! Заворачивай! Вниз несите. Да поосторожней там.