– Не хотела бы оказаться под венцом с Головиным, а также в его постели, так и не оказалась бы, – сказал Мамаев. – Думаешь, господину канцлеру есть что предложить нашей суфражистке? Думаешь, она на какого-нибудь графа купится?

– А если в этот раз Брют решится не подкупать, а силу вельможную задействует? Много ли надо провинциальной барышне без связей, без поддержки в верхах?

– Во-первых, Геля не просто телефонная барышня в присутствии, а целый надворный советник. А во-вторых, – Мамаев говорил с непривычной для него серьезностью, – у нее есть мы и ты, Семен Аристархович. Так что приводи себя в порядок и зови свою зеленоглазую Попович на свидание. А то, знаешь ли, уведут. Может, про Брютовы взгляды мне и показалось, но вот Бесник, к примеру, увести ее не прочь. А уж когда фильму с ним представлять начнут… Мне даже страшно подумать, какой серьезности соперник у тебя появится.

Крестовский улыбнулся и махнул рукой.

До конца присутственного времени он вполне успевал и с первым, и со вторым пунктом мамаевского плана, а также оставалось время заказать для барышни изящный цветочный букет в лавке, мимо которой они как раз проходили.

Юлий Францевич Брют тем временем вошел в полированные дубовые двери своих апартаментов, передал шляпу и трость ливрейному лакею, захватил с низкого столика прихожей стопочку личной корреспонденции и поднялся в спальню, по дороге успев скинуть сюртук на руки горничной.

– Как прошел день, Ю-и-ли-ий? – Женщина, возлежавшая на шелковых простынях кровати, тянула гласные. – Все о Берендии думаешь? Не бережешь ты себя, Юлий Францевич, ох, не бережешь.

– У тебя своей кровати нет? – неприветливо буркнул поименованный. – Сколько просил у меня не валяться. Ну же, Сикера!

– Это другое. – Красавица, а женщина была отменно хороша, сползла по шелковым простыням к изножью. – Здесь тепло, человечьим теплом все пропитано, а у меня кровь холодная, мне погреться хочется.

Юлий Францевич посмотрел на собеседницу. По виду – обычная баба, две руки, две ноги, голова. Правда, поговаривают, что нави под одеждой шипастый хвост скрывают, но проверять это канцлер не стал бы даже под угрозой разжалования. Сикера была навью, представительницей таинственной расы темных чардеев, обитающих за Мокшанскими болотами. Была она беглянкой, причем от чего и почему она бежала, Брют за годы их знакомства так и не узнал. А еще она была его самым верным соратником на пути к вершинам власти, жестоким, хитрым и бескомпромиссным, а еще советчиком, а еще, наверное, другом. Правда, за полезность ее канцлеру приходилось отдаривать соответственно. Вот, например, захотела Сикера себе сильного чародея в пару. Пожалуйте, организовал Юлий Францевич чародейский приказ в самом Мокошь-граде, самых наисильнейших магов под крыло собрал. Хотя зачем ей, змеюке, пара понадобилась? Говорит, время подошло. У нее вечно время подходит – то шкуру сбрасывать, то, вот, потомство выводить. А Крестовский ей для этого потребовался. Сказала – идеальный вариант. Только вот за полтора года все не получается их вместе свести – то у Сикеры линька, то у Крестовского роман, да и вообще звезды должны как-то по-особенному сойтись, а это редко получается. Хорошая возможность недавно представилась, да и ту профукали.