Вошел крестьянин, подал библиотечное письмо Рашиду и заговорил с муллой.

– Все в порядке, – промолвил Рашид. – Подозрения с нас сняты.

Внезапно вся атмосфера изменилась.

Безобразный мулла превратился в веселого толстого человека и пожал руки каждому.

– Добро пожаловать в его деревню, – перевел Рашид. Подали чай. Рашид сказал: – Нас приглашают быть гостями деревни на эту ночь.

Саймонс изрек:

– Скажите ему четкое «нет». Наши друзья ждут нас на границе.

Появился мальчик лет десяти. Кин Тейлор извлек фотографию своего сына Майкла возрастом одиннадцати лет и показал ее крестьянам. Они чрезвычайно возбудились, и Рашид заявил:

– Они хотят, чтобы их сфотографировали.

Гейден распорядился:

– Кин, достань свой фотоаппарат.

– У меня кончилась пленка.

– Кин, достань свой чертов аппарат.

Тейлор вытащил свой фотоаппарат. На самом деле, у него еще оставалось три снимка, но не было вспышки, а для съемки при светильнике ему нужен был бы аппарат посложнее, нежели его «Инстаматик». Но крестьяне выстроились в ряд, размахивая своими винтовками в воздухе, и Тейлору ничего другого не оставалось, как сфотографировать их.

Это было невероятно. Пять минут назад эти люди, казалось, были готовы поубивать американцев: теперь же они сновали вокруг с криками и смехом, развлекаясь вовсю.

Но, возможно, они точно так же быстро могли полностью изменить свое поведение.

Чувство юмора Тейлора взяло верх, и он принялся действовать подобно фотографу из прессы, приказывая крестьянам улыбнуться или придвинуться поближе, чтобы он мог охватить их всех, «делая» десятки снимков.

Принесли еще чай. Кобёрн про себя исходил стонами. За последние несколько дней ему пришлось выпить столько чая, что, по его ощущениям, все кишки были промыты им. Он украдкой вылил свой, поставив безобразное коричневое пятно на роскошном ковре.

Саймонс сказал Рашиду:

– Передай им, что мы должны ехать.

Последовал короткий разговор, затем Рашид сообщил:

– Мы должны еще раз выпить чаю.

– Нет, – решительно произнес Саймонс и поднялся. – Поехали. – Спокойно улыбаясь, кивая и кланяясь крестьянам, Саймонс начал отдавать решительные команды голосом, который шел вразрез с его обходительным поведением: – Поднимайтесь-ка все. Обувайтесь. Пошли, выбираемся отсюда, поехали.

Они все поднялись на ноги. Каждый крестьянин рвался обменяться рукопожатием с каждым приезжим. Саймонс норовил сгрудить своих людей и подтолкнуть в направлении выхода. Они нашли свою обувь, надели ее, все еще кланяясь и пожимая руки. Наконец американцы выбрались наружу и расселись по машинам. Пришлось подождать, пока крестьяне маневрировали двумя джипами, освобождая выезд. Наконец команда отъехала, следуя за этими же двумя джипами по горной дороге.

Они все еще были живы, находились на свободе и пребывали в движении.

Крестьяне довезли их до моста, затем попрощались.

Рашид спросил:

– Разве вы не собираетесь довезти нас до границы?

– Нет, – ответил один из них. – Наша территория кончается у моста. Другая сторона принадлежит Серо.

Человек в длинном черном плаще пожал руки всем в обоих «Рейнджроверах».