— Я говорила ему не делать этого. Я просила дать ему второй шанс. На самом деле меня не волновал этот второй шанс. Я просто знала.

— Вы знали, что его семья расстроится.

— Но Аарон всё равно доложил.

— Кому?

— Декану факультета.

Моё сердце ёкнуло.

— Малкольму Юму?

— Да.

Я откинулся назад.

— Что сказал Малкольм?

— Он хотел, чтобы Аарон оставил это дело. Он сказал ему пойти домой и обдумать ситуацию.

Я мысленно вернулся к делу Эбана Трейнора. Он сказал мне нечто подобное, так ведь? Малкольм Юм. Невозможно стать госсекретарём, не идя на компромиссы, не заключая сделок и не проводя переговоров, и не понимая, что мир по самые уши погружён в серое.

— Я очень устала, Джейк.

— Я кое-чего не понимаю.

— Забудь.

— Об обмане Арчера Майнора нет записей. Он закончил колледж с отличием.

— Нам начали звонить с угрозами. Какой-то мужчина нанёс нам визит. Он пришёл в дом, когда я была в ду́ше. Когда я вышла, он просто сидел на кровати и держал в руке фотографии Натали и Джули. Он ничего не говорил, а просто сидел и держал в руке фотографии. Потом встал и ушёл. Ты хоть можешь представить, каково это было?

Я вспомнил Дэнни Цукера, который вломился ко мне домой и так же сидел на моей собственной кровати.

— Вы рассказали мужу об этом?

— Конечно.

— И?

Она помедлила.

— Думаю, на этот раз он осознал опасность. Но было уже поздно.

— И что он сделал?

— Аарон ушёл. Для нашего же блага.

Я кивнул, теперь всё поняв.

— Но вы не могли рассказать об этом Натали. Вообще никому не могли рассказать. В таком случае вы бы подвергли их опасности. Поэтому вы сказали, что он сбежал. А потом переехали и изменили имя.

— Да, — сказала она.

Но было что-то, что я упустил. Подозреваю, многое. Не было чего-то, чтобы вся картина смогла сложиться, это что-то обреталось на задворках моего мозга, но пока я не мог этого увидеть. Например, как Натали вышла на Арчера Майнора двадцать лет спустя?

— Натали думала, что отец бросил её, — сказал я.

Она лишь закрыла глаза.

— Но, вы говорили, всё равно не смогла его отпустить.

— Она не прекращала давить на меня. Она была такой грустной. Мне не следовало ей рассказывать. Но какой у меня был выбор? Всё это я делала с целью защитить моих девочек. Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, что́ порой приходится делать матерям. Я должна была защитить своих девочек, понимаешь?

— Понимаю.

— И посмотри, что случилось. Посмотри, что я наделала.

Она приложила руку к лицу и начала всхлипывать. Старушка с ходунками и в рваном халате перестала разговаривать со стеной. У Улей был такой вид, как будто она вот-вот собирается вмешаться.

— Мне нужно было выдумать какую-нибудь другую историю. Натали бы в любом случае продолжала давить на меня, требуя узнать, что случилось с её отцом. Она бы всё равно никогда не остановилась.

Теперь я понял.

— И вы, наконец, рассказали ей правду.

— И это разрушило её жизнь, разве ты не понимаешь? Она выросла, думая, что отец бросил её. Ей нужно было получить удовлетворение, ей нужно было знать, чем закончилась история, что произошло. Но я не могла ей этого дать. Посему, да, я, наконец, рассказала ей правду. Я рассказала, что отец любил её, что она не делала ничего плохого, что он никогда бы её не бросил.