– Спасибо, так ещё лучше будет. Только…
– Я сейчас у сестры возьму листочек и карандаш. Только быстрее давай, а то скоро уж меняться, – сержант ушёл и через пару минут и правда принёс и листок в клеточку, из тетради вырванный, и карандаш химический.
Вовка за пять минут, написал капитану «Динамо» записку с объяснением, что произошло, и с просьбой сообщить по прилёту в Москву сразу Якушину. И чтобы тот позвонил домой Аполлонову, телефончик написал, и сообщил Антонине Павловне, что бедняга Фомин попал в такую вот историю, и у него ощущение, что без помощи Аркадия Николаевича он из этой заварухи не выпутается.
Сержант сменился через час примерно. Ушёл, с собой заветную записку унося. На табуретку сел тоже сержант. Узбек. Ну, наверное, узбек. Не русский, точнее не европеец. С Вовкой говорить отказался, открыл газету на местном языке и уткнулся в неё. Так и просидел восемь часов. В полночь его тоже поменяли. Но Вовка это сквозь сон видел. У него опять разболелась голова и медсестра поставила ему какой-то укол. На следующий день пришёл следователь. Не тот дежурный из ИВС, а другой. Тоже местной национальности и петрушка с тем, зачем Вовка напал на человека началась по новой. Ещё через день, всё повторилось. А потом, как по мановению волшебной палочки, всё изменилось. Пришли военные и погрузили Вовку на носилки. Довезли в полуторке до аэропорта и загрузили в военный самолёт. А из Домодедово уже вот в Кащенко отвезли.
Отделался, можно, сказать лёгким испугом. Ага, ещё двумя новыми швами на голове, подстрижкой под ноль, сотрясением мозга и теперь ещё и справку дадут, что псих. С такой справкой в милицию не возьмут.
Шутка. Не будет справки. Нет, справка будет, но другая. Что на два месяца от активного занятия спортом освобождён.
Да, зима повторяется. Ну, там принял участие в решающем матче, помог динамовцам стать чемпионами СССР. Тут, скорее всего, то же самое повторится. Опять только к решающим матчам оклемается и форму физическую наберёт.
Событие тридцать шестое
Любовь и слава… вот что одушевляет пылкую молодость и что её убивает.
Симадзаки Тосон
Слава! Я тебя не хотела; Я б тебя не сумела нести…
Марина Ивановна Цветаева
Зеленоглазая девушка пришла злая. Нет, конечно, встревоженная и даже заботливая, но злая тоже. И с порога выдала:
– Ты, Вова, только о себе думаешь!
Во как!? Чего опять не так подумал? Шестого мая, как и было запланировано, состоялся концерт с актовом зале школы, в которой сёстры Аполлоновы учились. Вовка даже вечернюю тренировку на Чернышёва переложил. Взял немецкую гитару и отыграл свою партию. Наташа пела песню про фотографии и очень прилично сыграла проигрыш на саксофоне. Понятно, что уровень настолько выше среднего по школе, да ещё песня новая, что долго хлопали и требовали повторить и ученики, и конкурсанты, и родители. И, между прочим, сама Дива – Русланова. Как уж Антонине Павловне удалось её заманить, не понятно, но вот пришла.
Ну, второй раз петь не стали. Спели вдвоём, как и положено мужскую и женскую партию разделив, лучшую песню Окуджавы – «До свидания мальчики».