– Ваше высочество, – опять подал голос шевалье Суэк, – есть еще один повод поторопиться. С флота поступило сообщение, что эскаронская эскадра была замечена в районе Ла-Лима. Если ее не перехватят, то завтра-послезавтра Монтера может получить подкрепление.

– На один зуб нам это подкрепление, – презрительно хмыкнул Айяла, – на суше мы этих морских свинок затопчем, даже не заметив.

– И все же лучше бить врага по частям – меньше потерь, больше добычи, – резюмировал граф Белли.

– Согласен, будем действовать быстро.

Айяла с рейтарами умчался вперед в надежде успеть отбить королевский мост прежде, чем эскаронские гвардейцы успеют его разрушить. Роберт проводил кавалерию равнодушным взглядом. Его армия сейчас в походном порядке медленно втягивалась в Монтеру по дороге, проходящей между недостроенными бастионами.

Принц обозревал окрестности с вершины земляного вала того из задуманных королем Филиппом фортификационных сооружений, которое располагалось к северу от Восточного тракта, и понимал, что отложи он выполнение своей задумки еще на год – и эскаронские пушки с этих бастионов заставили бы его войско умыться кровавыми слезами. Белли предлагал после взятия города приказать срыть укрепления, но Роберт отказался. Во-первых, не хотелось терять на это время. Во-вторых, битва у Даве могла завершиться чем угодно, в том числе и гибелью короля Эскарона, а тогда, учитывая тот факт, что к исходу этих суток жена и дети Филиппа окажутся в его власти, история могла принять весьма занятный оборот. По крайней мере, подобные мысли грели душу Роберту Левансийскому, и, на всякий случай, он решил не спешить с уничтожением того, что завтра могло стать его имуществом. Раз уж так удачно все складывается, то, может, не стоит спешить с грабежом и разрушениями, может, стоит попытаться взять все королевство целиком?

Принц представил, как вытянется от такого оборота дел лицо отца, в какой ярости будут старшие братья, и лицо его озарила редкая улыбка.

– Ваше высочество? – обеспокоенно окликнул его Белли.

– Поспешим, граф, а то Айяла захватит город без нас.

Монтера встречала настороженно, с неуклюжей попыткой изобразить восторженную радость. Вдоль дороги стоял народ, но не очень много, люди выглядывали из окон, стояли на балконах. Кое-где в ряды нугулемского войска летели букеты цветов и звучали приветствия. Но в целом чувствовалось, что горожане напряжены, напуганы и не знают, чего ожидать от мирно впущенных в город захватчиков.

Армия медленно двигалась в сторону Лазурного замка по Восточному тракту. Мостовая местами была наспех уложена, а кое-где и вовсе отсутствовала. В этом случае разобранные места были заботливо подсыпаны мелким галечником вперемешку с песком. Как объяснили монтерские купцы, гвардейцы приказали размостить тракт и даже устроить ямы с кольями по всему пути следования до набережной Солы, но жители города посчитали плохой идеей ссориться с более сильной стороной и остановили работы, восстановив дорогу, где это было возможно.

Несмотря на то, что до сих пор все шло просто превосходно, по мере приближения к конечной точке кампании настроение нугулемского принца стремительно ухудшалось. Может, дело было в мрачной, пасмурной погоде с порывами холодного ветра и временами начинавшим моросить мелким дождем, а может, лица жителей Монтеры вкупе с бессонной ночью навевали на него такую тоску. Сам воздух эскаронской столицы казался принцу-завоевателю пропитанным тревогой и ненавистью.