— Если тому найдутся доказательства, — добавил Попов, чем сразу испортил настроение Гурову.

— Нужно будет срочно найти какую-нибудь фотографию Рожкова и предъявить ее для опознания Лазарю Коху, пока они не уехали, — добавил Гуров. — Хотя, впрочем, их ради такого дела и задержать можно.

— А наведаюсь-ка я завтра в Дворянское собрание и с людьми поговорю, узнаю, что там про Шеловских известно, — задумчиво сказал Алексей Юрьевич. — А еще запрошу в нашем архиве все, что относится к Константину Николаевичу Шеловскому, где работал, где служил и все остальное.

— У вас вызывает сомнение моя версия? — насторожился Гуров.

— Не обижайтесь, Лев Иванович, но когда все вот так легко складывается и логично вытекает одно из другого, жди подвоха, — тихо объяснил Алексей Юрьевич. — По большому счету, ваша версия выстроена только на том, что отца Юрия звали Александром Константиновичем, его сестру — Ольгой, а его мать то ли была убита, то ли погибла в результате несчастного случая. Это неоспоримые факты, а все остальное — основанные на них логические построения и, простите, домыслы. А если предположить, что отправная точка не верна? Подумайте об этом.

Такой моральной пощечины Гуров не получал еще никогда! И она была тем более болезненна, что получил он ее от Попова, которого искренне уважал.

— Вы очень устали, Лев Иванович, — постарался подсластить пилюлю Попов. — Выспитесь, отвлекитесь чем-нибудь… Да вот хоть телевизор посмотрите! Дайте отдых мозгам, а потом уже на свежую голову переберите поштучно все факты и только факты. Глядишь, и другая версия появится. К сожалению, помочь вам в этом я не могу, потому что просто знаю меньше вас — это же вы в Саратов ездили. Ну, отдыхайте, а я, как новая информация появится, к вам наведаюсь.

— Я сегодня с Крячко встречаюсь, так что завтра утром приеду с новостями, — пообещал Степан с таким видом, словно и не слышал, как его тесть очень элегантно размазал Гурова.

Попов вышел из квартиры первым, а вот Степан задержался и прошептал Гурову:

— Лев Иванович, это не Рожков. Тот человек, что приходил к Кохам, хоть и был очень просто одет, но когда те стали над ним смеяться, так им улыбнулся, что они чуть в штаны не наделали. А старик-то был с большим гонором! Не смог бы Рожков так их на место поставить!

— Что же в его улыбке было такого грозного? — усмехнулся Гуров и вдруг, все поняв, чуть не застонал.

— Что с вами? — встревожился парень.

— Иди, Степа, — попросил Лев. — Иди! — и чуть не вытолкал того за дверь.

Захлопнув дверь, он прислонился к ней лбом — таким законченным идиотом он не чувствовал себя еще никогда. Сам не свой от пережитого унижения и осознания собственной тупости, Лев понял, что у него сейчас только одно-единственное желание: даже не напиться, а нажраться до провалов в биографии, благо спиртное в холодильнике было. И чтобы, проснувшись, не помнить ни этих тихих, произнесенных очень вежливым тоном слов Попова, ни того, что он сам лопухнулся, как последний растяпа. Но он решил, что такого малодушия себе позволить не может, а вот просто выпить, чтобы успокоить взвинченные нервы и уснуть, — вполне. Полстакана водки оказали нужно воздействие, и Лев лег спать — никакие кошмары его, к счастью, не мучили.