Зета я заметила первым. Бледный, осунувшийся, словно подпаленный петух, лежащий с обездвиженной ногой. Тот в шоке смотрел на торчащее нечто рядом.

С трудом различила руку. Руку, которая была обуглена, но вела к телу. Телу, что я узнаю даже в таком состоянии. Лишь беззвучно губами выдохнула: «Эрик…» – прежде чем всем своим существом устремиться к нему.

Описывать все ужасы его состояния сложно, но я и не хотела. Дышал! Живой!

– Ну, малышка, давай-ка поднажмем. Мне кажется, этот парень сегодня норму по спасениям перевыполнил. Надо бы его доставить к доверенному лицу.

Да, надо. Надо спасти его и вытащить из этого ада. Пока мы ещё живы, пока мы ещё способны что-то делать. Потому что я не позволю ему теперь умереть. Теперь и никогда…

Я много в жизни испытывал боли. Да что уж… И ломался по-разному, и простреливали меня в стольких местах, что давно уже бросил вести подсчёт.

Один раз меня поджигали. Больно. Очень больно. Контузии были точно. Самое паршивое состояние. Когда ты находишься словно в другом мире, и мозги твои в куче.

Оглушён, глаза танцуют польку, тошнота… Но то, что происходило со мной сейчас… Решился бы я на такое, зная результат? Зная, что она сможет выбраться и рискнуть всем, чтобы попробовать спасти нас?

История не знает сослагательных наклонений. Как там говорится… Знал бы, где упаду, соломки бы подстелил? Не в этой жизни. Не в этот раз.

Когда я пришёл в сознание, думал, что это сон. Сон, полный разрывающей душу и тело боли. Она была настолько всеобъемлющей, что я не мог дышать.

Запоздало пришло в голову, что боль равно жизнь. В раю нет такого, а я был убеждён, что заслужил место в нем. А вот на грешной земле случается разное.

Я пытался дышать, абстрагироваться. Это не со мной. Мое сознание далеко отсюда. Не здесь. С прекрасным ангелом с голубыми глазами.

Она на море, она улыбается мне, и она великолепна. Нагая, идеальная, такая манящая. Вот реальность, а не боль. И та стала потихоньку отступать. Сознание интересная штука, когда знаешь, как с ним работать.

Когда создаёшь в реальности свою, иную жизнь, как раскрываешь матрешку. Я должен был встать, идти, ведь знал, что мой ангел ждёт меня.

Мой ангел где-то в руках человека, что заслуживает наказания от меня, и я должен… А потом голоса. Какие-то странные звуки и ещё что-то. Нет, я не хотел возвращаться в ту реальность.

Но что-то с силой выдернуло меня в неё. Вдали мутным пятном расплывалось что-то тёмное и светлое. Скорее кожей я почувствовал, что она здесь.

Боль снова ворвалась в меня. Но я знал, что нужен ей. И тогда каким-то чудом, иначе это назвать нельзя, сделал выстрел. Вслепую.

Я знал, что попаду. Знал, что спасу ее, ведь для этого, кажется, я и оказался на этой грешной земле. А дальше снова боль. Невыносимая, чуждая.

Я бродил среди неё, не понимая, где день, а где ночь. Она не отпускала. Смеялась голосами врагов, пытаясь затянуть меня глубже. Во тьму.

От того, чтобы нырнуть в неё, спасал лишь ее тихий голос. Раз за разом где-то внутри я слышал: останься со мной. Она просила, она желала этого.