– Прощай, Дэни. Будь счастлив. Ты все же неплохой человек…

Смотрю на часы, без двух минут девять. Я опаздываю на завтрак. Закалываю волосы и выхожу, занимаю свое место подле отца, который стал нелюдимым…

Мама на грани больше месяца, а я все-таки выбила разрешение и начала посещать ее. Стояла у окна реанимации и смотрела. Прижималась лбом к стеклу и наблюдала.

Кома. Аврора боролась за жизнь. Но прежде всего она боролась за всех нас. За нашу семью, потому что то, кем становились отец и Мит без нее, ужасало.

Папа на меня почти не смотрит. А когда ловлю на себе холодный взгляд, понимаю, что, возможно, он знает, что это я по глупости сказала Дэну о том, где мы будем…

И если мама умрет…

Я не прощу себя за эту ошибку никогда… Мне жутко обидно, больно и чувство вины вгоняет в то состояние души, когда хочется вернуть все и упасть под пулю, заслонить собой Аврору.

Во всем виновата я.

– О чем ты сейчас думаешь, Мария?

Холодный голос отца вскрывает сознание, и я поднимаю глаза и решаюсь признаться во всем. Пусть убьет. Пусть накажет. Не могу больше держать все это в себе.

– Папа. В том, что случилось, виновата я! Я! Мама из-за меня на грани смерти! Как мне с этим жить?! Не могу больше…

– Мария…

– Нет, отец! Дай сказать. Все, что произошло… Я случайно сказала Дэну, где мы будем праздновать… Понимаешь?! Я выдала информацию! Мы ведь с детства дружили. Он всегда был другим. Думала, что люблю его. Я виновата во всем, и если мама…

Замолкаю, рыдания комом встают и не дают продолжить. Смотрю в лицо Ивана Кровавого и жду. Ни один мускул не дрогнул, ничего, пустота, хотя я ждала, что он ударит, накричит, накажет! Сделает хоть что-нибудь, чтобы мне не было так больно от осознания своей вины!

Но он просто молчит и смотрит своими светлыми, почти прозрачными глазами и когда я уже думаю, что получила свое наказание в виде презрения, верю, что даже слова не достойна, отец, наконец, отвечает:

– Мария… Ты думаешь, я не знал, что ты бегаешь в кино с Дэни?

Округляю глаза и в шоке смотрю на отца.

– Я позволял тебе, дочь… Ты – Кац. Я знаю характер, который унаследовали мои дети. Свобода и непокорность. Это наша суть.

Я давал тебе проявить свой бунтарский дух ровно настолько, насколько посчитал нужным. И твоя блажь по отношению к Дэни… Он неплохой парень. Многое вскрылось. Но. Я погорячился, тогда желая казнить его. Здесь уже моя ошибка. Но это уже совсем другой разговор.

– Он и вправду не был виновен в случившемся… – тихо шепчу.

Опускаю голову. Не могу больше смотреть в эти проницательные глаза. Груз вины тяжким бременем давит и заставляет пригибаться под тяжестью, а сердце отбивает неровный ритм.

– Я знаю, Маша. Я знаю все и даже больше, дочка…

Ощущение ласки становится неожиданностью и заставляет вздрогнуть, вновь обратить взгляд на отца, который в эту секунду проводит рукой по голове, так же, как в далеком детстве, когда я забегала в его кабинет и забиралась на колени к огромному мужчине и заявляла, что не двинусь с места, пока меня не поцелуют.

Скупая ласка, а для меня сейчас словно камень с души снимают.