Он был готов расплакаться.

– Теперь все будет хорошо, – сказала Энн.

Чарльз – Карл посмотрел на Филипа, который ответил мрачным взглядом.

– Нужно позвонить в Женский госпиталь, – вмешался Бэзил. – Сообщить Гризельде.

Гризельда регистрировала посетителей, которые пришли навестить раненых.

– Следующий, пожалуйста, – сказала она в сторону беспокойно переминающейся пугливой очереди, в основном женщин с букетами цветов и коробками пирожных.

Но следующим оказался мужчина – высокий, темноволосый, худой, в широкополой шляпе, так низко надвинутой на глаза, что лицо оказалось полностью в тени.

– Ваше имя, пожалуйста. К кому вы?

– Думаю, что к тебе, – сказал посетитель. И тихо добавил: – Я сбежал из больницы. Хотел повидаться с тобой и Дороти, пока меня не заперли обратно.

Гризельда заглянула под шляпу. Очередь женщин стояла неподвижно и нервничала.

– Меня держат во дворце Александры. У меня была инфлюэнца и плеврит, так что меня послали в миллбэнкскую больницу. Война кончилась, но мы не можем отправиться домой, пока не подпишут мир. Эту одежду я украл. Друзья-пленные передали мне рассказ о Валькирии, которая бродит по полю сражения, зовя Вольфганга Штерна…

Гризельда онемела. Вольфганг сказал:

– Я могу посидеть, подождать тебя.

– Да, лучше присядь. Ты, кажется, едва стоишь.

– Да уж. Могу потерять сознание в любой момент. Тогда тебе придется положить меня к себе, а я…

Прибежала Дороти:

– Гризельда… только не волнуйся…

– Я знаю. Он здесь.

Дороти быстро огляделась:

– Он не здесь. Он на Портман-сквер.

Гризельда кивнула в направлении Вольфганга, прикрытого шляпой:

– Вон он.

– Не понимаю, о чем ты. Твой брат на Портман-сквер. Он жив. Он был в Мюнхене. И добрался домой.

Гризельду трясло.

– А твой брат здесь, под этой шляпой. Он сбежал. Он был в больнице в Миллбэнке…

Вольфганг встал, задрожал и снова сел, слабо ухмыляясь.

– Найди кэб, – сказала Дороти. – Найди Гедду. Посадите его в кэб.

В госпитале хватало помощниц-энтузиасток из школ для благородных девиц. Двух серьезных девушек из Челтнемского женского колледжа отрядили по делам, и Дороти пошла осматривать своего немецкого брата, замаскированного шляпой. Она взяла его руку и замерила пульс.

– Слишком частый, – сказала она. – Тебе нужно лечь.

На Портман-сквер царило счастье – несмелое, с привкусом горечи. Два молодых старика рассказывали о поглотившем их хаосе – то немногое, о чем хватало сил рассказать. Английские газеты сперва с робкой радостью, потом с тревогой рапортовали о череде правительств, сменившихся в Баварии с начала ноября 1918 года по 1 мая 1919-го. Монархию свергли толпы голодающих, отчаявшихся людей – мятежных солдат и матросов, радикально настроенных саксонцев с военных заводов Круппа, швабингской богемы и анархистов, тысяч разгневанных женщин, армии разъяренных фермеров под предводительством слепого вождя – Людвига Гандорфера. Их всех околдовал человек с дикими глазами и косматой бородой – социалист Курт Эйснер, который подстриг бороду и сформировал правительство, не способное ни править, ни накормить народ. Чарльз – Карл никогда всерьез не верил, что своими глазами увидит анархистов у власти. В декабре Эрих Мюзам, чьи призывы к свободной любви и обобществлению имущества Карл когда-то слушал в «Кафе Стефани», повел четыреста анархистов на захват газетной редакции. В январе прошли выборы, на которых Эйснер получил меньше трех процентов голосов. В феврале, когда Эйснер шел в ландтаг, собираясь подать в отставку, его застрелил граф Антон Арко ауф Валлей, антисемит с еврейской кровью, а самого Антона застрелили охранники.